— Меня зовут… я.
Шоколадный Огр кивнул:
— Не помнишь. Это ничего. — Он протянул мальчугану руку. — Меня зовут Ник.
Пленник уставился на протянутую ему ладонь и не знал, как быть. Эта рука была гораздо чище левой, полностью покрытой шоколадом, но даже её нельзя было назвать «незапятнанной». А как же не испачкаться, если всё кругом, весь поезд был заляпан шоколадом.
— Что такое? Не ожидал, что у «Шоколадного Огра» есть настоящее имя? — Огр улыбнулся, и с его щеки на испещрённый тёмными пятнами ковёр шлёпнулась крупная капля шоколада.
Большерукий пацан, всё ещё торчащий позади пленного, крепко ткнул того в загривок:
— Руку пожми, хамло невоспитанное!
Мальчуган сделал, как велели — пожал огру руку. На ладони пленника остались коричневые пятна. Несмотря на владевший парнишкой страх, шоколад показался ему куда притягательней, чем поп-корн.
И словно читая его мысли, огр сказал:
— Ешь, ешь — он настоящий, и на вкус точно такой же, как и при твоей жизни!
Хотя мальчик и заподозрил, что это, возможно, обман, трюк, что шоколад может быть каким-то образом отравлен, а то и ещё что похуже, он всё-таки поднёс пальцы ко рту и облизал. Огр был прав — настоящий шоколад, обалденная вкуснятина!
Огр указал на собственное лицо:
— Единственное, что меня с этим примиряет — я могу делиться своим шоколадом.
— Ага, к тому же сегодня он молочный, — добавил рукастый пацан. — Должно быть, ты в хорошем настроении.
Огр пожал плечами.
— У меня всегда хорошее настроение, когда удаётся спасти кого-нибудь из когтей Мэри.
Что-то этот монстр какой-то не такой. Слишком дружелюбный. Пленник предпочёл бы, чтоб тот вёл себя как положено монстру — как злобный самодур, тогда, по крайней мере, было бы ясно, чего от него ожидать.
— Что ты сделаешь со мной? — дрожащим голосом спросил мальчик.
— Ничего не сделаю. Вопрос в другом: что ты сам собираешься делать? — Огр сложил руки на груди. — Когда ты появился в Междумире, у тебя в кармане была монетка. Ты не помнишь, что с нею сталось?
Мальчик пожал плечами:
— Да была какая-то… Выбросил.
Шоколадный Огр сунул руку в ржавое серое ведро.
— Гм… Похоже, я её нашёл. — Он вытащил из ведра монетку и протянул её мальчику. — Вот, возьми.
Поскольку тот колебался, большерукий пацан за спиной ткнул его ещё раз.
Мальчик взял монету. Она была очень похожа на ту стёртую медяшку, которую он выбросил.
— Скажи, что ты чувствуешь? — спросил Огр.
— Тёплая…
Огр улыбнулся.
— Хорошо. Очень хорошо. Теперь тебе предоставляется выбор: ты можешь подержать её на ладони… или можешь положить в карман — до следующего раза.
— А что будет, если я ещё немного подержу её?
— По правде говоря, я не знаю. Может, ты расскажешь?
Хотя мальчик за всё время пребывания в Междумире не испытывал бóльшего страха, чем сейчас, от медяка исходило что-то такое, что успокаивало, утешало… Монетка наполнила его кисть блаженным теплом, оттуда оно растеклось по всей руке, а потом и по всему телу. Его послесвечение — сияние, окутывающее каждого послесвета — стало ярче. Монета нагрелась ещё больше, и прежде чем мальчуган успел сообразить, что делает, он сомкнул вокруг неё пальцы, а в следующий момент пространство раскололось, и перед парнишкой возник туннель. Он был чернее чёрного, но где-то в его конце, в невозможной дали сиял свет, невыразимо яркий на фоне тёмных стен. Нет, это вовсе не бездонная мрачная яма! Это он уже видел раньше! Да! Он видел этот туннель в тот самый момент, когда…
— Джейсон! — радостно воскликнул мальчик. — Меня зовут Джейсон!
Огр кивнул.
— Счастливого пути, Джейсон.
Мальчик хотел поблагодарить Шоколадного Огра, но был уже слишком далеко — летел по туннелю туда, куда уходят все.
Заиграла радуга, замерцал переливчатый свет — и мальчика не стало.
* * *
— Ну вот, вечно одно и то же, — пожаловался Джонни-О, хрустнув своими костяшками-переростками. — Никто никогда не говорит, что они там такое видят. Ну хоть бы один хоть бы когда-нибудь!..
— Если тебе так хочется узнать, — сказал Ник, — возьми монету сам.
Джонни-О передёрнул плечами.
— Не-е… — протянул он. — Охота ещё немного попортить тебе жизнь.
Ник засмеялся. Несмотря на то, что Джонни-О строил из себя крутого парня и отпетого головореза, из него получился надёжный и верный друг. Конечно, они не сразу стали друзьями. Джонни-О не слишком обрадовался, когда в его месте обитания появился Ник со своим волшебным ведром. Это ведро — как и наполнявшие его старые монеты и гадальные печенья — было даром из каких-то неведомых мест вне всех миров, потому что оно никогда не пустело. В нём всегда находилась монетка, когда в ней нуждалась какая-нибудь душа. Ник думал, что ему придётся обойти весь Междумир в поисках старых медяков, однако ведро наполнялось само собой, когда на него никто не смотрел, и это служило Нику знаком, что то, что он делает — правильно.
Джонни-О собственными глазами наблюдал, как каждый член его шайки взял по монете и покинул Междумир. Почему сам Джонни-О не воспользовался предоставленной возможностью — осталось тайной, покрытой мраком. Ник ни о чём его не спрашивал — это действо было слишком интимным, и задавать по этому поводу вопросы он считал бестактным.
«Я тебя в землю вгоню! — вопил тогда Джонни-О. — Даже если сам провалюсь туда же, всё равно вгоню!» И он почти что привёл в исполнение свою угрозу. Они с Ником сцепились и дрались до тех пор, пока оба не ушли в землю по грудь. Но когда до Джонни-О дошло, что он, чего доброго, действительно сейчас провалится вместе со своим врагом, он решил, что игра не стоит свеч, вытащил себя наружу и дал Нику сделать то же самое.
Нику нравилось думать, что в конце концов Джонни-О осознал, что Ник всё делает правильно — даёт детям билет прочь из Междумира. Нику нравилось думать, что Джонни-О уважает его за это. Конечно, сам Джонни-О ни за какие коврижки не признался бы в этом; но сам факт, что он остался вместе с Ником и помогал ему — хоть и на свой особый, устрашающий манер — служил Нику достаточным доказательством.
После того, как «пленный» мальчик ушёл, Ник отправился в кабину машиниста, где хозяйничал девятилетний Чух-Чух Чарли — тот изучал карту, которую сам же и составил. Других железнодорожных карт, кроме этой, в Междумире не существовало.
— Как думаешь — Мэри поместит мою карту в какую-нибудь из своих книжек? — спросил Чарли.
— Мэри никогда не поместит в свою книгу того, что не несёт пользы самой Мэри, — ответил Ник. — Ну разве что ты нарисуешь карту, на которой все дороги ведут к ней.