Лев размышлял обо всем этом, сидя в автобусе, стараясь не обращать внимания на разброд, царивший в его собственной душе, и понимая тем не менее, насколько все неоднозначно.

Видя, что Рису и Коннора отвлекла невероятно болтливая девчонка с ребенком, Лев перебирается на другое сиденье, ближе к водителю, чтобы увеличить дистанцию между собой и беглецами. Автобус в очередной раз останавливается, в него забираются новые пассажиры, и рядом со Львом оказывается какой-то мальчик. Усевшись на сиденье рядом с ним, мальчик надевает наушники и начинает напевать. Льву музыки не слышно. Мальчик ставит рюкзак на сиденье между ними, прижав Льва к окну, и начинает копаться в меню плейера, не обращая на соседа ни малейшего внимания.

В этот момент Льву приходит в голову светлая мысль. Оглянувшись, он обнаруживает, что Риса и Коннор до сих пор поглощены беседой с болтливой девчонкой. Тогда Лев осторожно засовывает руку в рюкзак соседа и вытаскивает оттуда потрепанный блокнот, на котором большими черными буквами написано: «Алгебра — это смерть». Надпись окружена миниатюрными черепами и скрещенными костями. Страницы блокнота испещрены беспорядочными математическими выкладками и черновиками домашних заданий. Все время, пока Лев разглядывает блокнот, мальчик занят выбором музыки и не следит за рюкзаком. Взяв ручку, Лев быстро пишет на пустой странице: «НУЖНА ПОМОЩЬ! МЕНЯ ДЕРЖАТ В ЗАЛОЖНИКАХ ДВА МАЛОЛЕТНИХ ПРЕСТУПНИКА. КИВНИ, ЕСЛИ ПОНЯЛ…» Закончив писать, Лев тянет мальчика за плечо, чтобы привлечь его внимание. Приходится повторить процедуру дважды, и только после этого мальчик наконец решает спросить, что ему нужно. Лев осторожно передает ему блокнот, стараясь сделать так, чтобы с заднего сиденья его действия не были заметны. Посмотрев на него, мальчик говорит:

— Эй, это же мой блокнот.

Лев задерживает дыхание, потому что теперь Коннор смотрит на него.

Нужно быть предельно осторожным.

— Я знаю, что это твой блокнот, — говорит Лев, стараясь основной смысл послания передать по возможности глазами. — Мне нужен… только… один лист.

Он поднимает раскрытый блокнот выше, чтобы мальчик видел, что написано, на странице, но сосед на нее даже не смотрит.

— Я тебе не разрешаю, — говорит он. — Сначала нужно было спросить, а потом уже брать.

Он, не глядя, вырывает из блокнота исписанный листок и к ужасу Льва, скомкав, бросает в голову мальчику, сидящему впереди. Тот не обращает на него ни малейшего внимания, и скомканный листок падает на пол. Автобус останавливается, дети начинают выходить на улицу, и Льву кажется, что по его надежде прошлись три десятка пар изношенных ботинок.

14. Коннор

На стоянке школы собралось не менее десятка автобусов. Дети, боясь опоздать, штурмуют все входы в здание разом. Спускаясь по ступенькам вслед за Рисой и Львом, Коннор оглядывается, выискивая возможность сбежать, но это невозможно — кругом слишком много школьных охранников и учителей. Даже сама по себе попытка пойти в другую сторону, прочь от школы, тут же привлечет внимание.

— Не можем же мы туда пойти, — говорит Риса.

— Почему нет? — спрашивает Лев, который чем-то сильно взволнован.

Кое-кто из учителей их уже заметил. Хотя в школе, если верить Алексис, есть центр для молодых матерей, ребенок на руках все равно привлекает излишнее внимание.

— Пойдем внутрь, — решает Коннор. — Спрячемся там, где нет камер слежения. В мужском туалете.

— В женском, — возражает Риса. — Там чище и кабинок больше.

Коннор размышляет над ее словами и приходит к выводу, что обе поправки верны.

— Ладно. Посидим там до перерыва на ланч, а потом уйдем с теми, кто пойдет обедать в город.

— Это в случае, если ребенок будет вести себя соответствующим образом, — напоминает ему Риса. — Рано или поздно ему захочется есть, а у меня ничего подходящего нет. Надеюсь, ты это понимаешь. Если же он начнет плакать в туалете, слышно будет по всей школе.

Коннор понимает, что это еще один камень, брошенный в его огород. Риса обвиняет его, это понятно по ее голосу. Такое впечатление, что на самом деле она хочет сказать что-то вроде: «Ты хоть понимаешь, в какое сложное положение нас поставил?»

— Давайте надеяться, что он не будет плакать, — говорит Коннор. — А если будет, я разрешу тебе ругать меня всю дорогу до заготовительного лагеря.

* * *

Коннору не в первый раз приходится прятаться в туалете. Только раньше он делал это, когда не хотел идти на какой-нибудь ненавистный урок. Но сегодня все не так: в классе его не ждут, а если поймают, накажут почище, чем в воскресной школе.

Услышав первый звонок к началу уроков, ребята незаметно проскальзывают в женский туалет и прячутся в кабинках. Коннор объясняет им тонкости этого непростого дела: как отличить шаги ученика от шагов взрослого; когда нужно поднимать ноги, чтобы все думали, что в туалете никого нет, и когда достаточно сказать, что кабинка занята. Риса и Лев могут позволить себе отвечать «незваным гостям», если таковые появятся, потому что тембр голоса у обоих достаточно высокий, но Коннору уже слишком много лет, чтобы успешно притвориться девочкой.

Ребята прячутся вместе, но в то же время каждый остается наедине с собой в кабинке. К всеобщему облегчению выясняется, что входная дверь визжит, как недорезанная свинья, каждый раз, когда кто-то входит в туалет. Во время первого урока в уборную забегает несколько девчонок, а потом становится совсем тихо. Тишину в гулком помещении нарушает только звук беспрерывно льющейся воды в одной из кабинок, где, видимо, неисправен слив.

— До перерыва на ланч мы здесь не продержимся, — мрачно возвещает Риса, сидящая по левую сторону от Коннора. — Даже если ребенок будет все время спать.

— Ты будешь удивлена, как долго можно просидеть в туалете.

— В смысле, ты этим часто занимался? — спрашивает Лев, который прячется справа.

Коннор понимает, что только что добавил еще один эффектный мазок к портрету негодяя, который Лев нарисовал у себя к голове. Ладно, пусть думает что хочет. Может, он даже и прав.

Раздается скрип — кто-то вошел в дверь. Все умолкают. Тихие, поспешные шаги — ученица в кедах. Лев и Коннор поднимают ноги, Риса, согласно предварительной договоренности, продолжает сидеть спокойно. Ребенок подает голос, и Риса удачно заглушает его кашлем. Девочка делает свои дела меньше чем за минуту и уходит.

Дверь снова скрипит, и ребенок тихонько хнычет. Коннор отмечает про себя, что малыш, вероятно, здоров — хрипа или каких-то других признаков заболевания не слышно. Это хорошо.

— Кстати, — говорит Риса, — это девочка.

Коннор хочет снова предложить ей подержать ребенка, но приходит к выводу, что проблем от этого может быть больше, чем пользы. Он не знает, как держать ребенка так, чтобы он не плакал. Потом ему приходит в голову, что неплохо бы рассказать ребятам, почему на него нашло умопомрачение, в результате которого у них на руках оказался новорожденный младенец.