Мики открыл рот, желая что-то сказать, но слова не получились. Сквозь провал оскаленного рта его стошнило всем существом. Мики буквально вывернуло наизнанку. Броня, покрывавшая тело снаружи, оказалась внутри, превратившись в костистый скелет. Снаружи оказалась ужасающая масса, состоявшая из покрытых синими прожилками обнаженных мышц — отвратительное подобие плоти. Тело мальчика превратилось в сплошную кровоточащую рану.
— Я — Макгилл! — заревел он ужасным голосом, от которого затряслись стены здания. — Я — Макгилл! Смотрите на меня и трепещите!
И призраки затрепетали.
В книге «Все, что говорит Мэри, — неправда» Элли Отверженная высказывает свою точку зрения на жизнь после смерти: «Я бы не взялась точно утверждать, попали мы в Страну затерянных душ по чистой случайности или по чьему-то умыслу. Некоторые считают, что мы — брошенные дети, затерянные в расщелинах, образовавшихся на зачерствевшей поверхности Вселенной. Кое-кто думает, что все мы здесь по велению всемогущей силы. Эти люди превращают свою веру в набор неопровержимых догм, согласно которым любые их действия оправданы, так как их рукой, по их мнению, двигает сам Господь.
Не знаю, наделил ли меня кто-то способностью вселяться в живых людей, или это произошло случайно. Но мне известно одно. Я видела свет в конце тоннеля и знаю: Вселенная — не покрытая твердой коркой глыба мертвой материи. Мне доводилось читать предсказания; они являются доказательством того, что мы не одни. Я видела, как призраки уходят, зажав в кулаке монету. В этот момент, прежде чем уйти навсегда, они вспоминают, кем были при жизни.
Я видела достаточно, чтобы увериться в том, что за пределами Страны есть что-то другое, но что именно — для нас такая же тайна, как для живых.
Берегитесь же тех, кто здесь, в Стране, считает, что воля Господа им известна. Они ничем не отличаются от тех, кто утверждает, будто Вселенная пуста и холодна. И та, и другая точки зрения — две стороны одной монеты, но, зажав ее в кулаке, вы никуда не попадете».
Нельзя сказать, чтобы Мэри спланировала с самого начала все, что ей спустя некоторое время удалось или не удалось совершить. Как и в мире живых, в Стране сначала появляются замыслы, которые потом вырастают в планы. Порой идеи не реализовываются и, состарившись, увядают.
Когда Элли была Королевой малышей и жила в башнях-близнецах на Манхэттене, она брала под свое крыло бесприютных призраков. Заманив очередное заблудшее дитя, Мэри находила для него какую-нибудь рутинную работу или игру, которой призрак мог заниматься бесконечно, до самого Конца света. Мэри считала, что в этом заключается ее священная миссия. Но Ник нарушил ее планы, раздав детям эти отвратительные монеты, при помощи которых они отправились туда, где в конце таинственного тоннеля горит свет. Оттуда возврата нет.
Мэри не винила детей — какой ребенок откажется от сюрприза? Во всем виноват Ник. Им овладело безумие. Как много вреда один-единственный человек способен причинить такой прекрасно отлаженной, отлично функционирующей маленькой вселенной, какой был ее импровизированный приют, сокрушалась Мэри.
Чистота и незамутненность той первозданной ненависти, которую девушка испытывала к своему врагу, объяснялась лишь глубиной скрытой страсти, которую она к нему питала. Конфликт между чувствами не находил разрядки, а значит, пути к примирению были отрезаны. Но ненависть, замешанная на любви, была не единственным чувством, которое Мэри испытывала к Нику. Она была ему даже отчасти благодарна, ведь если бы он не освободил детей, бывших на ее попечении, Мэри и сама бы по-прежнему пребывала в сетях рутины. Теперь же благодаря тому роковому событию девушка увидела все в другом свете и вынашивала грандиозные планы.
Конечно же, она, как и прежде, собирала и защищала заблудших детей, но на этот раз небольшая команда, которую Мэри удалось сформировать, должна была стать ее опорой для осуществления такого грандиозного замысла, от которого голова самой изобретательницы кружилась каждый раз, когда она думала о нем.
Когда Мэри прибыла в Чикаго, план был не более чем черновой идеей — семечком, пустившим первый росток в уме Королевы. Но ростку этому суждено было укорениться и стать громадным раскидистым деревом. Мэри лишь нужно было определить, какой длины будут корни и какой толщины сучья.
В Чикаго о Мэри раньше не слышали, и местные призраки не задумывались, правда ли то, что рассказывают о Небесной ведьме.
Мэри попросила Спидо сделать над городом три круга, чтобы все жители успели разглядеть огромный серебристый дирижабль. Сыщику затея не понравилась.
— Ты точно этого хочешь? — спросил он.
Пока они кружили над городом, мальчик продолжал повторять один и тот же вопрос, словно надеялся переубедить этим Мэри.
— В этом городе все не так, как в других, — сказал он напоследок. — Те, кого мы отправили на разведку, так и не вернулись.
— Скоро мы узнаем причину, — ответила Мэри.
Они сделали два круга над городом, и Мэри решила, что пора садиться. В городе было огромное количество мертвых мест, они появились после эпохального пожара. Одно из них выделялось поистине гигантскими размерами. Мэри узнала место проведения Всемирной Колумбовской выставки 1893 года. Ширина площадки превышала полтора километра — такого огромного мертвого места Мэри еще не видела. Даже с большой высоты было ясно — оно буквально наводнено призраками.
— Там, — сказала Мэри, указывая в центр ярмарки, — мы и сядем.
Спидо, одетый в свои вечные мокрые плавки, затрясся как осиновый лист.
— Может, сядем где-нибудь за городом? Где-нибудь подальше?
— Нет, Спидо, — сказала Мэри спокойно. — На этот раз я хочу быть в самом центре внимания.
Обычно они садились где-нибудь вдали от скоплений призраков, расставляли ловушки, снова взлетали, а потом возвращались, чтобы проверить, сработали ли они. Но постепенно команда «Гинденбурга» росла, и Мэри, осмелев, стала садиться в маленьких городках и деревнях. В таких местах, как правило, можно было встретить небольшое организованное облако призраков. Обычно Мэри вступала в переговоры с лидерами. Иногда после переговоров местная компания присоединялась к тем, кто путешествовал на «Гинденбурге», иногда призраки отказывались. Если события развивались по второму сценарию, Мэри обычно старалась щедро одарить их перед уходом, чтобы у детей появилась уверенность в том, что они отказались от чего-то замечательного.
Когда Мэри прибыла в Чикаго, на борту уже было девяносто три призрака.
— В городе правит Мертвый босс! — предостерег ее Спидо. — Так он велит себя называть. Представляешь, Мертвый босс!
— Это легенда, — сказала Мэри, хотя ей самой казалось, что слухи о Мертвом боссе имеют под собой реальную почву.