Тотчас над кораблем подняли королевский штандарт, и в тот момент, когда его поднимали, загремел пушечный салют — двадцать один залп. В полдень мы покинули судно, оставив на борту принца и его свиту.
Нельсон поднял паруса тотчас после нашего ухода.
На следующий день, то есть в пятницу, в четыре утра к нему присоединились суда его британского величества «Powerful» [54] и «Беллерофонт»; они доставили ему сообщение от лорда Кейта, что французская флотилия в составе двадцати двух судов замечена у берегов Италии. Нельсон, у которого было всего шестнадцать второразрядных кораблей и очень мало людей, счел неуместным подвергать жизнь наследного принца опасности морского боя, ибо при таких условиях это накладывало бы на него двойную ответственность. Поэтому он немедленно повернул и направился обратно в Палермо, чтобы в тот же день в восемь утра высадить там принца со всем багажом и тотчас снова выйти в открытое море, взяв курс на Мареттимо в надежде соединиться там с «Александром» и «Голиафом», капитаны которых должны были направиться к Мальте в соответствии с приказом о блокаде острова, полученным за неделю до того.
Восемнадцатого июня он уже был в море близ Мареттимо, все еще полагая, что ему предстоит сражение с французской флотилией. Об этом свидетельствует его ответ капитану Футу, который сообщил ему, что войска русских и кардинала сближаются и Неаполь, возможно, будет взят. В этом случае Нельсон предложил Футу присоединиться к нему у Мареттимо вместе с «Sea-Horse», «Строптивицей» и «Персеем», а защиту островов и бухты Неаполя предоставить неаполитанским судам, дав им в помощь «Бульдога» и «Святого Льва». Впрочем, он добавил, что, если капитан Фут сочтет опасным покидать Неаполь, он волен действовать по собственному усмотрению.
В тот же день, то есть 18 мая, «Александр» и «Голиаф», наконец, присоединились к флотилии; два дня спустя пришла депеша от лорда Кейта с предложением лорду Нельсону возвратиться в Палермо и, получив распоряжения короля, вести эскадру в бухту Неаполя, куда предположительно направляется и французская флотилия.
В эти последние дни между мной и королевой было условлено, что, дабы не позволить пылу Нельсона остыть, на борт «Громоносного» следует взойти не наследному принцу, а нам с сэром Уильямом.
Около девяти часов утра сигнальщики оповестили о возвращении эскадры. В полдень она вошла в бухту Палермо, но не бросила якоря. Нельсон ступил на сушу в ту самую минуту, когда мы — королева, сэр Уильям и я — прибыли на Марину. Мы пригласили его в свою карету и повезли во дворец, где он имел с королем совещание продолжительностью в три часа.
Выйдя от его величества, милорд нашел нас — мужа и меня — готовыми к отплытию. Он преклонил колено перед королевой и клятвенно заверил, что все ее повеления будут точно исполнены. Его восторг от сознания, что я поплыву на его корабле, не имел возможности свободно излиться в присутствии сэра Уильяма и потому претворился во взрыв преданности по отношению к королеве. Его взгляд красноречиво говорил мне, что это передо мной он преклоняет колено, что мою руку целует.
Мы простились с королевой. Она долго прижимала меня к своему сердцу, и последнее слово, сказанное ею, было то же, что произнес перед смертью Карл I:
— Remember! [55]
Когда мы прибыли на борт «Громоносного», милорд узнал из письма сэра Аллана Гарднера, крейсировавшего в Средиземном море во главе эскадры из шестнадцати судов, что флотилия французов, преследуемая лордом Кейтом, была замечена в заливе Специи.
Нельсон приказал запастись пресной водой, потом мы втроем отправились обедать на борт «Сераписа», где командовал капитан Дункан.
Той же ночью, обеспечив себя провизией, мы возвратились на «Громоносный»; якорь был поднят, и мы вышли в открытое море.
За весь следующий день на горизонте не мелькнул ни один парус. Погода была прекрасная, ветер благоприятный, мы плыли мимо островов, и в понедельник 24-го на рассвете встретили военный неаполитанский шлюп. Моряки из его команды умолили нас поделиться с ними водой, а еще час спустя мы заметили, что к нам приближается бриг. Нельсон узнал его: это была «Строптивица».
Он дал ему сигнал причалить. На воду спустили шлюпку, она направилась к нам, и капитан Хост поднялся на борт «Громоносного».
Он доставил адмиралу договор, заключенный между кардиналом Руффо, генералом, командующим турецкими войсками, капитаном Футом с «Sea-Horse», французами из форта Сант’Эльмо и повстанцами из Кастель Нуово и Кастель делл’Ово.
Известие о соглашении, заключенном с мятежниками, что в корне противоречило приказам их сицилийских величеств, заставило Нельсона побледнеть от гнева. Он отправил в Палермо малое судно, с которым посылал королю этот договор и письмо с просьбой к его величеству не беспокоиться, поскольку он не собирается соблюдать условия подобного соглашения, ибо смотрит на него как на акт предательства. Затем, расспросив капитана Хоста обо всех подробностях этого события, какие тот мог сообщить, приказал ему отправиться на «Строптивицу» и, присоединившись к эскадре, вернуться в Неаполь.
И мы вновь двинулись в путь.
Ветер нам благоприятствовал, и вскоре на горизонте показался Капри — на всех парусах мы мчались к Неаполю.
Нельсон спустился в свою каюту вместе с сэром Уильямом, которого он попросил написать Руффо следующее письмо по-французски, на языке, который очень хорошо понимал кардинал.
«На борту “Громоносного”, 25 июня 1799 года.
Ваше Преосвященство,
милорд Нельсон просил меня сообщить Вам, что он получил от капитана Фута, командира фрегата “Sea-Horse”, копию договора о капитуляции, который Ваше Преосвященство сочли уместным заключить с комендантами Кастель Сант’Эльмо, Кастель Нуово и Кастель делл’Ово, и что он совершенно не одобряет этого договора и полон решимости не оставаться нейтральным, имея те значительные силы, коими он имеет честь командовать. Милорд направил к Вашему Преосвященству капитанов Трубриджа и Болла, командующих кораблями Его Британского Величества “Каллоден” и “Александр”. Эти капитаны полностью осведомлены о намерениях милорда Нельсона и будут иметь честь объяснить их Вашему Преосвященству. Милорд надеется, что господин кардинал Руффо разделит его чувства и завтра на рассвете можно будет действовать в согласии с Его Преосвященством.
Имею честь оставаться покорнейшим и преданнейшим слугой Вашего Преосвященства
У. Гамильтон».
Пока сэр Уильям писал это письмо, корабль плыл, и так быстро, что до входа в бухту оставалось не более двух-трех миль. Поэтому, когда Нельсон поднялся на палубу, он увидел то, чего ранее не мог рассмотреть из-за дальности, то есть парламентерские флаги, развевающиеся над крепостями, занятыми французами и мятежниками, и на английском корабле «Sea-Horse».