В этот момент я увидел, как на одной из освещенной луной части площадки легли тень человека и тень собаки.

Это была тень разбойника Орланди и нашего друга Диаманта.

Одновременно мы услышали бой часов в Суллакаро, которые медленно отбивали девять часов.

Глава семейства Орланди придерживался, по всей вероятности, мнения Людовика XV, который, как известно, считал, что точность — это вежливость королей.

Невозможно было быть более точным, чем этот король гор, которому Люсьен назначил встречу ровно в девять.

Мы оба поднялись, заметив его.

VIII

— Вы не один, месье Люсьен? — спросил разбойник.

— Пусть это вас не волнует, Орланди, месье — мой друг, он слышал о вас и захотел навестить вас. Я не стал отказывать ему в этом удовольствии.

— Добро пожаловать к нам в провинцию, месье, — проговорил разбойник, поклонившись и сделав затем несколько шагов в нашу сторону.

Я поприветствовал его как можно вежливее.

— Вы, наверное, уже давно пришли сюда? — спросил Орланди.

— Да, двадцать минут назад.

— Точно, я слышал голос Диаманта, когда он выл на Мучио, и уже прошло четверть часа, как он ко мне присоединился. Это доброе и верное животное, не так ли, месье Люсьен?

— Да, именно так, Орланди, доброе и верное, — ответил Люсьен, гладя Диаманта.

— Но если вы знали, что месье Люсьен здесь, — спросил я, — почему вы не пришли раньше?

— Потому что у нас встреча в девять, — ответил разбойник, — и как неправильно приходить на четверть часа раньше, так и на четверть часа позже.

— Это упрек мне, Орланди? — спросил, улыбаясь, Люсьен.

— Нет, месье, у вас, возможно, для этого были причины, вы ведь не один, и, возможно, из-за месье вы нарушили свои привычки, потому что вы, месье Люсьен, Пунктуальный человек и я это знаю лучше, чем кто-либо, Слава Богу! Вы, месье, достаточно часто из-за меня беспокоитесь.

— Не стоит благодарить меня за это, Орланди, потому что этот раз, возможно, будет последним.

— Мы не могли бы перекинуться парой слов по этому поводу, месье Люсьен? — спросил разбойник.

— Да, если хотите, идите за мной…

— Как прикажете…

Люсьен повернулся ко мне.

— Надеюсь, вы меня извините? — спросил он меня.

— О чем вы говорите, конечно!

Оба отошли и поднялись в пролом, через который нас увидел Орланди. Они остановились там, выделяясь на фоне крепости в свете луны, которая как бы омывала контуры их темных силуэтов жидким серебром.

Теперь я мог рассмотреть Орланди более внимательно.

Это был высокий мужчина с длинной бородой и одетый практически так же, как и молодой де Франчи, за исключением того, что его одежда носила следы постоянного проживания в лесу, где жил ее хозяин: колючего кустарника, через который ему неоднократно приходилось спасаться бегством, и земли, на которой он спал каждую ночь.

Я не мог слышать, о чем они говорили, во-первых, потому что они были шагах в двадцати от меня, а во-вторых, потому что они говорили на корсиканском диалекте.

Но я по их жестам сразу понял, что разбойник очень горячо опровергал доводы молодого человека, которые тот приводил со спокойствием, делающим честь той беспристрастности, с которой он вмешался в это дело.

В конце Концов жестикуляция Орланди стала не такой быстрой и энергичной и речь, кажется, не была уже такой напористой; он опустил голову и, наконец, через какое-то время протянул руку молодому человеку.

Совещание, по всей вероятности, закончилось, так как оба вернулись ко мне.

— Мой дорогой гость, — сказал мне молодой человек, — вот Орланди, который хочет пожать вам руку, чтобы поблагодарить вас.

— За что? — спросил я.

— За желание быть одним из его поручителей. Я уже согласился от вашего имени.

— Если уж вы дали согласие за меня, то вы, наверное, понимаете, что я соглашусь, даже не зная, о чем идет речь.

Я протянул руку разбойнику, который оказал мне честь, коснувшись кончиков пальцев.

— Таким образом, — продолжил Люсьен, — вы можете сказать моему брату, что все улажено, как они хотели, и даже, что вы подписали контракт.

— Речь идет о свадьбе?

— Нет, пока нет, но, возможно, это произойдет.

Разбойник высокомерно улыбнулся.

— Мир, потому что вы этого очень хотели, месье Люсьен, — сказал он, — но не союз: до предательства еще не дошло.

— Нет, — сказал Люсьен, — это будет решено, по всей вероятности, в будущем. Но давайте поговорим о других вещах. Вы ничего не слышали, пока я разговаривал с Орланди?

— Вы имеете в виду то, о чем вы говорили?

— Нет, я имею в виду то, о чем говорил фазан недалеко отсюда.

— Действительно, мне показалось, что я слышал кудахтанье, но я подумал, что ошибся.

— Вы не ошиблись; есть один петух, который сидит на большом каштане, месье Люсьен, в ста шагах отсюда. Я его слышал, когда проходил мимо.

— Ну и хорошо, — радостно сказал Люсьен — его нужно завтра съесть.

— Я бы его уже снял, — сказал Орланди, — если бы не опасался, что в селении подумают, что я стреляю совсем не по фазану.

— Я это предусмотрел, — сказал Люсьен. — Кстати, — добавил он, поворачиваясь ко мне и вскидывая на плечо свое ружье, которое он только что зарядил, — окажите честь.

— Минуту! Я не настолько уверен в своем выстреле, как вы, а мне очень хочется съесть свою часть этого фазана, поэтому стреляйте вы.

— Конечно, — сказал Люсьен, — у вас нет привычки, как у нас, охотиться ночью, и вы, конечно, выстрелите слишком низко. Однако, если вам нечем заняться завтра днем, вы сможете взять реванш.

IX

Мы вышли из развалин со стороны, противоположной той, через которую входили.

В момент, когда мы оказались в кустарнике, фазан обнаружил себя, вновь начав кудахтать.

Он был примерно в восьмидесяти шагах от нас или чуть ближе, скрытый в ветвях каштана, подходы к которому были затруднены растущим всюду густым кустарником.

— Как же вы к нему подойдете, чтобы он вас не услышал? — спросил я Люсьена. — Мне кажется, это не легко сделать.

— Да нет, — ответил он мне, — если бы я смог его только увидеть, я застрелил бы его отсюда.

— Как это отсюда? Ваше ружье может убить фазана с восьмидесяти шагов?

— Дробью нет, а пулей да.

— А! Пулей, можете не продолжать, это совсем другое дело. И вы правильно сделали, что взяли на себя выстрел.