«Но он не может взять с собой дверь. Дверь в горящие земли, к мистеру Маншану, к Таю. Если Нюхач и его друзья нашли дверь…»
Джек бросает бумагу в ящик, нажимает на клавишу «EJECT» на кассетном магнитофоне. Крышка открывается, он достает кассету, сует в карман и направляется к двери.
— Джек.
Он смотрит на Джуди. Вокруг звенят сирены пожарной сигнализации, кричат и смеются сумасшедшие, в панике мечется медперсонал. А в ясных синих глазах Джуди Джек видит другой мир с его нежными ароматами и незнакомыми созвездиями.
— Там прекрасно? Совсем как в моих грезах?
— Там прекрасно, — отвечает он. — И ты прекрасна. Держись, хорошо?
***
В коридоре Джека ждет пренеприятное зрелище: Этан Эванс, молодой человек, которого когда-то учила в воскресной школе Ванда Киндерлинг, схватил за пухлые предплечья полностью потерявшую ориентацию старушку и трясет изо всех сил. Седые волосы женщины мотаются из стороны в сторону.
— Заткнись! — орет на старушку мистер Эванс. — Заткнись, сумасшедшая старая корова! Ты никуда не пойдешь, кроме как в свою долбаную палату!
Играющая на губах усмешка показывает, что даже в такой момент, когда мир стоит на ушах, мистер Эванс наслаждается и правом командовать, и возможностью причинять боль. Этого достаточно, чтобы рассердить Джека. Но в ярость приводит его другое: ужас и абсолютное непонимание происходящего вокруг, написанные на лице старухи, заставляют вспомнить мальчишек, среди которых, когда-то давно, он жил в «Доме солнечного света».
Заставляет подумать о Волке.
Не останавливаясь, даже не сбавляя шага (развязка противостояния с Рыбаком близка, они вышли на финишную прямую, и он каким-то образом это знает), Джек бьет молодого мистера Эванса в висок. Тот отпускает свою толстую верещащую жертву, отлетает к стене, сползает по ней. С полными изумления, широко раскрытыми глазами.
— Или ты пропускал мимо ушей то, что тебе говорили в воскресной школе, или жена Киндерлинга плохо тебя учила, — цедит Джек.
— Вы… меня… ударили, — шепчет молодой мистер Эванс.
Он уже сидит на полу, широко раскинув ноги, между архивом и кабинетом офтальмолога.
— Если прикоснешься еще хоть к одному пациенту, к любому из них, я тебя не так отделаю, — обещает Джек молодому мистеру Эвансу. И сбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, не замечая восхищенных взглядов одетых в больничные халаты и пижамы пациентов. Они принимают его за видение, которое проносится мимо них в ореоле света, за чудо, яркое и загадочное.
***
Десятью минутами позже (Джуди Маршалл без чьей-либо помощи давно уже вернулась в свою палату) сирена смолкает.
Ее сменяет усиленный динамиками голос (возможное мать доктора Спайглмана не узнала бы голоса собственного сына). От этих громких звуков пациенты, многие из которых уже начали успокаиваться, вновь начинают кричать и плакать. Старуха, непозволительное обращение с которой вызвало гнев Джека Сойера, закрывает голову руками и что-то бормочет насчет русских и гражданской обороны.
— ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА! — заверяет Спайглман как больных, так и сотрудников. — ПОЖАРА НЕТ! ВСЕМ СОБРАТЬСЯ В КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛАХ СООТВЕТСТВУЮЩИХ ЭТАЖЕЙ! ГОВОРИТ ДОКТОР СПАЙГЛМАН. ПОВТОРЯЮ. ЛОЖНАЯ ТРЕВОГА!
В коридоре появляется Уэнделл Грин. Медленно идет к лестнице, осторожно поглаживая подбородок. Видит сидящего на полу молодого мистера Эванса, протягивает руку помощи. На мгновение кажется, что Эванс утянет Уэнделла на пол, но потом молодой человек отрывает зад от пола и, опираясь о стену, поднимается.
— ПОЖАРА НЕТ! ПОВТОРЯЮ, ПОЖАРА НЕТ! МЕДСЕСТРЫ, САНИТАРЫ И ВРАЧИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРОВОДИТЕ ПАЦИЕНТОВ В КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛЫ СООТВЕТСТВУЮЩИХ ЭТАЖЕЙ!
Молодой мистер Эванс смотрит на синяк, расплывающийся по подбородку Уэнделла Грина.
Уэнделл смотрит на синяк, расплывающийся по виску молодого мистера Эванса.
— Сойер? — спрашивает молодой мистер Эванс.
— Сойер, — подтверждает Грин.
— Этот мерзавец ударил и меня, — признается молодой мистер Эванс.
— Сукин сын напал на меня сзади, — сообщает о своей стычке с экс-копом Уэнделл. — Эта Маршалл. Он уложил ее на пол, — понижает голос, — собирался изнасиловать.
По лицу молодого мистера Эванса видно, что слова Грина его опечалили, но совершенно не удивили.
— С этим надо что-то делать, — добавляет Уэнделл.
— Вы совершенно правы.
— Люди должны знать. — Глаза Уэнделла вновь загораются огнем. Люди все и узнают! Через него. Потому что, видит Бог, это и есть его работа! Он расскажет людям все!
— Да, — кивает молодой мистер Эванс. Он не хочет говорить всем, он же не журналист, как Уэнделл, но есть человек, которому он скажет обязательно, женщина, которую надо утешить в ее часы одиночества, которая осталась одна на своей Оливковой горе. И она с радостью узнает, что Джек Сойер являет собой вселенское зло.
— Нельзя допустить, чтобы его проделки сошли ему с рук! — восклицает Уэнделл.
— Нельзя, — соглашается Эванс. — Ни в коем разе!
***
Джек едва успевает отъехать от Лютеранской больницы округа Френч, как оживает его телефон. Он собирается остановить «додж», а уж потом отвечать на звонок, но слышит приближающиеся сирены пожарных машин и решает рискнуть: ехать и говорить одновременно. Хочет разминуться с пожарными машинами, пока те не перегородили дорогу.
Отбрасывает мембрану маленькой «Нокии».
— Сойер слушает.
— Где тебя носит? — ревет Нюхач Сен-Пьер. — Мой палец уже сросся с кнопкой повторного набора номера.
— Я был… — Продолжать смысла нет, потому что правде все равно не поверят. Хотя… — Наверно, попал в мертвую зону, где сотовый не ловит сигнал…
— Давай обойдемся без лекции о недостатках сотовой связи, приятель. Быстренько дуй сюда. Адрес — дом номер один по Нейлхауз-роуд. В нее переходит южная часть Чейз-стрит. Двухэтажный дом на углу, цвета детской неожиданности.
— Я найду. — Джек сильнее придавливает педаль газа. — Уже еду.
— Где ты сейчас?
— Еще в Ардене, но почти на окраине. Буду через полчаса.
— Черт! — До Джека доносится глухой удар: в доме 1 по Нейлхауз-роуд Нюхач ударил кулаком. Возможно, по стене. — Неужели ты не понимаешь? Мышонок умирает. Я же говорю: приезжай побыстрее. Мы делаем все, что в наших силах, те, кто остался, но он умирает. — Нюхач тяжело дышит, и Джек чувствует, что тот с огромным трудом сдерживает слезы. «Если Арман Сен-Пьер в таком состоянии, значит, дело худо», — думает Джек. Смотрит на спидометр «доджа». Стрелка колеблется около семидесяти, чуть отступает. Он никому ничем не поможет, если разобьется насмерть на отрезке шоссе между Арденом и Сентралией.