Болезнь преобразила красавицу до неузнаваемости, и она поспешила укрыться у своей тетки в Орлеане; там она окончательно поправилась и вернулась в Париж такой же, какой была прежде. Ее снова окружили воздыхатели во главе с Лувуа; хотя маркиза и не относилась к нему так, как ему хотелось, он тем не менее защищал ее, когда дамы д'Эльбёф, де Роган, де Буйон, д'Овернь, де Мазарини и все прочие тайком сплетничали о ней. Госпожа де Курсель насмехалась над Лувуа ради забавы, и он перестал с ней встречаться; затем его терпение лопнуло, и он просто-напросто отправил ее в монастырь святой Марии Сент-Антуанского предместья. Госпожа де Мазарини, которую привезли в Париж после ее похождений, тоже находилась там; обе дамы очень быстро сдружились и превосходно ладили между собой. Они настолько разозлили бедных монахинь, что те упросили, чтобы их избавили от этих особ; приятельниц поместили в Шелль, откуда герцог де Мазарини с отрядом из шестидесяти всадников попытался увезти свою жену, но ему это не удалось.
Обе дамы вышли оттуда после окончания судебного процесса герцогини и стали жить вместе во дворце Мазарини; все шло хорошо до тех пор, пока они не поссорились из-за Карюжа, делавшего первые шаги в свете. Курсель одержала победу и, покинув свою соперницу, не придумала ничего лучше как поселиться у своего мужа. Госпожа де Мазарини рассказала ему обо всем, и он вызвал Карюжа на дуэль. Они дрались, а затем объяснились и обнялись как добрые друзья; я не знаю, что заставило их помириться, но дело обстояло именно так. Это трогательное согласие не уберегло дуэлянтов от тюрьмы, и во всем стали винить г-жу де Курсель. Муж забрал маркизу и увез или, точнее, отправил ее в свой родовой дом, расположенный в Мене, близ Шато-сюр-Луар, под наблюдение свекрови — таким образом, она попала в западню.
К даме весьма кстати приставили смазливого пажа по имени Ростен де Ла Ферьер; за неимением лучшего она связалась с ним и забеременела. Тут же узнав о случившемся, маркиз послал офицера и солдат, чтобы они ее охраняли, и возбудил против нее тяжбу; он добился разрешения взять ее под стражу и перевести вместе с конвоем в замок Ла-Санноньер, к своему родственнику г-ну де Саналлеку. Желая отомстить мужу, дама призналась там, что она беременна, и рассказала о связи с Ростеном; пажа, сделавшего свое дело, отпустили и спрятали в Арсенале. Кое-какие слухи обо всех этих мерзостях просочились. Господин де Роган, которого маркиза сумела оповестить, пришел к ней на помощь, освободил ее и перевез в Люксембургский дворец, откуда она, по совету своих адвокатов отдавшись в руки властей, попала в Консьержери.
Там г-жа де Курсель рассказала все и показала завещание, которое ее вынудили подписать у Саналлека в пользу ее мужа. Она обвиняла Ростена в том, что он был соучастником их заговора, и утверждала, что ребенок остался у Курселя, но тот решительно это отрицал. Госпожа Корнюель говорила по этому поводу:
— Курселя остригут и отправят в монастырь вместо его жены. Этот чертов Парижский парламент уже никому не верит… разве что колдунам, и у него есть для этого все основания. Госпожа де Курсель вторила ей, повторяя:
— Я ничего не боюсь, ведь меня судят мужчины. Однако произошло одно событие, которое никто не предвидел.
Госпоже де Курсель надоело сидеть в Консьержери; она подкупила одну из своих горничных, поменялась с ней одеждой и сбежала в Англию, к г-же де Мазарини, которая укрывалась там и с которой она без труда помирилась: они нуждались друг в друге. По-моему, эти особы, в особенности госпожа де Курсель, были одержимы дьяволом, имя которому Легион, как говорится в Евангелии, ибо они не могли усидеть на одном месте. Едва лишь оказавшись в Лондоне, маркиза завела себе нового любовника, который стоил всех остальных, ибо он, этот бедный Брюлар дю Буле, был не только порядочным, но и добродетельным человеком. Он не просто страстно в нее влюбился, а буквально потерял голову.
Бедняга принялся жалеть г-жу де Курсель от всего сердца; ее страдания и подлые козни, жертвой которых она стала, оправдывали в его глазах ее проступки; он решил, что она способна серьезно привязаться к тому, кто постарается сделать ее счастливой, и предпринял такую попытку, пытаясь превозмочь ревность, а для нее у него было предостаточно оснований. Маркизе не было до этого никакого дела. Она вернулась в Париж инкогнито, без ведома своего воздыхателя, и снова начала встречаться с Роганом, Крийоном и маркизом де Вилларом, начавшим управлять ее делами. Сколько же греховных мыслей вертелось в головке этой прекрасной Сидонии!
Страх заставил даму укрыться в Осоне, у одного из своих родственников по имени Люзиньи, в замке Ати. Буле увез ее оттуда в Женеву под именем г-жи де Болье; она жила там довольно уединенно. Однако красота маркизы не осталась незамеченной, и, когда герцогиня де Мазарини, направлявшаяся в Гамбург, приехала навестить свою подругу, все взоры обратились на г-жу де Курсель. Ее называли не иначе как «прекрасная чужестранка», и люди толпились на улицах, когда она там проходила. Маркиза столь искусно притворялась, что ей удалось заручиться поддержкой незапятнанных ни в чем магистратов этой педантской и скучной республики, и, что было еще труднее, она заставила их суровых, глупых жен-гугеноток уважать ее. Плутовка обосновалась в доме графа фон Дона, который во всем доверял ей, и внушила любовь самому знаменитому Грегорио Лети. У нее было к нему письмо, которое она вручила ему со словами:
— Не подумайте, господин Лети, что я приехала сюда с дурными намерениями. Я уехала из дома, потому что мой муж хочет со мной жить, а я этого не хочу. Лети ответил ей, отчасти шутя:
— Конечно, сударыня, многие захотели бы с вами жить, ведь вы слишком красивы, чтобы принадлежать одному мужчине.
Госпожа де Курсель вела себя благоразумно: она жила довольно тихо и достаточно долго скрывала свою связь с Буле. Приезжая к ней, он укрывался в деревне, а она, подобно герцогине Буйонской, разъезжала повсюду верхом, бывала в самом блестящем обществе и всевозможные свои проделки держала в тайне от бедного Буле, который догадывался обо всем, не будучи в этом уверен, и умирал от ревности. Между этими несчастными происходили душераздирающие сцены; Буле бросил все ради г-жи де Курсель; она относилась к нему не столько с любовью, сколько с уважением, просто как к хорошему человеку. В конце концов любовник поймал маркизу с поличным, когда она была с конюхом. В первом порыве досады и отчаяния Буле совершил недостойный поступок: он написал всем женевским друзьям Сидонии, что она собой представляет и в каких отношениях он с ней состоит; при этом он использовал выражения, к каким дворянин, как и всякий порядочный человек, не прибегает по отношению к своей бывшей возлюбленной. Маркизу с позором изгнали из города.
Вскоре Буле жестоко в этом раскаялся, тем более что он все еще любил г-жуде Курсель, а она, покидая прибежище, которого он ее лишил, простила его и написала ему благородное и трогательное письмо, чтобы сообщить об этом:
«Все Ваши оскорбления и грубости, — писала она, — не могут заставить меня забыть, что я обязана Вам больше, чем кому-либо из светских людей, и все то зло, что Вы мне теперь причиняете, не помешает мне оценить Ваши последние услуги. Поэтому, читая мое письмо, не поддавайтесь чувству омерзения, которое мы питаем к нравам своих врагов. Думайте просто, что это знак благодарности женщины, которую Вы любили и которая всегда будет считать Вас самым порядочным человеком на свете, если только Вы не желаете, чтобы она относилась к Вам как к лучшему из своих друзей. Если бы страсть, которую Вы ко мне испытывали, не принесла Вам одни лишь неприятности и сожаления, я не позволила бы Вам расстаться со мной сейчас, ибо могу винить себя лишь в том, что не любила Вас так, как Вам хотелось и как Вы того заслуживаете».