Идти приходилось, глядя под ноги, потому что жильцы нередко выливали прямо на мостовую помои и выбрасывали огрызки и кости.
Затем улица стала пошире, и с одной стороны началась высокая кирпичная стена. Через несколько шагов в стене оказались деревянные ворота, стянутые железными полосами.
Провожатый постучал дубинкой в ворота и, не говоря ни слова, ушел.
В воротах открылось окошко, и кто-то спросил:
– Какой недобрый ветер занес вас в наши края? Сознавайтесь и уходите подобру-поздорову.
– Мы пришли сами, без всякого ветра, – ответила Алиса. – Нам хотелось поговорить с самим доктором Флибустьером.
– О чем же?
– О жизни, – сказала Алиса. – О ядах, о науке, о драконах и о моей подруге, которая пропала без вести.
– Сейчас доложу господину, – откликнулся скрипучий голос.
Прошло больше минуты, а может, и все десять – на этой темной, глухой улице время тянулось еле-еле. Слуга вернулся, и ворота со скрипом раскрылись.
– Заходите, – сказал сутулый старик, опиравшийся на тяжелую палку. – Заходите, только ноги вытирайте. Не могу же я за каждым приходящим-уходящим пол мыть!
– На улице сухо, – ответила Жанна д'Арк, которая вообще не любила, когда ей делали замечания. Старик ничего не сказал и повел их по узкой лестнице на второй этаж.
Там обнаружилась просторная комната с высоким потолком. У камина стоял молодой человек в черном камзоле с книгой в руке. И вид у него был такой, словно он специально взял книжку в руку, чтобы гости видели, какой он образованный. За его спиной стоял шкаф, набитый книгами, и полки с различными чучелами и склянками.
– Рад вашему визиту, – сказал молодой человек и поклонился. – С кем имею честь?
– Я знатная дама, – ответила Жанна, – а это моя юная подруга. Я не могу открыть вам свое имя.
– Жаль, – пожал плечами молодой человек. – А меня называют доктором Флибустьером.
Окна в доме доктора были очень узкие, как и во всех лондонских домах, поэтому в комнате царил полумрак. Но Алиса все же разглядела молодого человека. У него было чистое белое лицо, большие внимательные глаза и полные губы. Если бы не слишком большой нос и длинные черные усы, Алиса бы назвала его красавцем. Алиса вообще неплохо разбирается в людях и уж точно знает, кто красивый, а кто уродливый.
– Я принесла вам письмо от нашей хозяйки, – сказала Жанна.
– У вас есть хозяйка?
– Вы меня неправильно поняли. Я имею в виду хозяйку нашей гостиницы, – улыбнулась Жанна.
– Что ж, давайте, – вздохнул молодой человек. – Я так надеялся, что вы – исключение.
Жанна передала ему конверт от миссис Помидор и спросила:
– А на что вы надеялись?
– Я думал, что вы хотите узнать у меня что-то очень хорошее. Или хотя бы неплохое. А вам, оказывается, нужны только гадости.
Он разорвал конверт, и из него выпала на пол серебряная монета.
Алиса подняла ее, но мистер Флибустьер не заметил монеты. Он читал письмо. Потом с негодованием кинул его на стол и воскликнул:
– Скажите своей миссис, что я не убийца и ядами не торгую!
– Это вам деньги? – Алиса протянула ему монету.
– Отнесите этот шиллинг обратно! Я же повторяю: я не наемный убийца!
– Почему вы так сердитесь? – спросила Жанна.
– А вы разве не знаете, что написала мне ваша хозяйка?
– Ума не приложу, – пожала плечами Жанна.
Флибустьер снова взял письмо и прочел вслух:
– «Уважаемый и дорогой доктор Флибустьер. Посылаю вам серебряный шиллинг и довожу до вашего сведения, что у меня есть сосед, дом которого мешает расширить мой постоялый двор «Новый Константинополь» на благо гостей нашего замечательного города. Этот сосед, Джон Джонс-младший, отличается отвратительным характером, и совершенно непонятно, почему его до сих пор земля носит. Я думаю, что, если бы он умер не спеша и без мучений, все в Лондоне вздохнули бы с облегчением. Пожалуйста, помогите несчастной вдове королевского гвардейца. Бутылочку с ядом для мистера Джона Джонса-младшего передайте через вашу племянницу и маркизу Инкогниду. Преданная вам миссис Джоан Меркъюри».
На этот раз Флибустьер кинул письмо на пол и наступил на него, как на горло какой-то гадине.
– Значит, вы еще и моя племянница? – Он злобно посмотрел на Алису.
– Мы вас искали, – призналась Алиса. – И сказали ей, что вы наш дядя, поэтому мы вас и ищем. Разве это так преступно? А она нам с собой письмо дала. Только не сказала, что в нем написала.
– Ясно, – сказал мистер Флибустьер. – И кого же вам надо отравить?
– Нам? Никого.
– Зачем же пришли?
– Наконец-то, – сказала Жанна. – Не знала я, что в Лондоне живут такие негостеприимные джентльмены.
– А у вас во Франции все лучше воспитаны?
– Как вы догадались, что я француженка? – удивилась Жанна.
– По цвету глаз, – ответил доктор Флибустьер, но Алиса поняла, что доктор шутит. Он угадал национальность Жанны по акценту.
– Значит, вы на самом деле... – Алиса никак не могла подобрать необидного слова. – Значит, вы и в самом деле специалист по отравлениям?
Доктор Флибустьер молчал, и поэтому Алисе ничего не оставалось, как продолжить:
– Нам сказали, что вы умеете делать яды.
– И еще что вам сказали?
Глаза у доктора сделались печальными, и Алиса поняла: ему очень горько слышать, какие страшные вещи о нем рассказывают.
– Но нас совсем не интересуют яды, – сказала Алиса.
– А что же? – Доктор повернулся к Жанне. Наверное, подумал: вот мама девочки, она все и скажет.
Но ведь Жанна ничего не знала, поэтому, как очень честная и искренняя женщина, она ответила:
– Я оказалась здесь совершенно случайно. Мы с Алисой бежали от страшной опасности. Теперь я ее охраняю.
– Охраняете? – усмехнулся доктор.
Он видел перед собой невысокую худенькую молодую женщину, которой на вид и меча не поднять. Где ему было знать, что под этой скромной внешностью, в этом худеньком теле скрывается боевой рыцарь, пронзавший мечом мужчин втрое больше себя.
Алиса видела, как трудно Орлеанской деве сдерживаться.
«Ужасная жизнь! – подумала она. – Какая ужасная жизнь! Всегда скрываться, таиться...»
– Порой я думаю, что лучше умереть, – как бы услышав мысли Алисы, сказала Жанна.
– Почему? – спросил Флибустьер.
– Потому что моя жизнь не удалась.
Доктор Флибустьер снисходительно улыбнулся.
– Миледи, – сказал он, – как мудрый человек и большой ученый, я могу сказать, что знаю вашу тайну и причину вашего расстройства! Но я уверен, что все еще обойдется.