И мне захотелось проделать над кучером тот же опыт, какой я проделал над Джоном.
«Патрик, — спросил я его, — что это за человек сидел рядом с вами?»
«Какой человек, ваша милость?» — спросил кучер.
«Человек, который сидел на ваших козлах?»
Патрик вытаращил глаза, оглядываясь вокруг себя.
«Ну, хорошо, — сказал я, — мне показалось». И я направился в дом.
Придверник в ожидании остановился на лестнице и, как только увидел, что я вошел, двинулся впереди меня, словно собираясь доложить обо мне в приемной зале, а затем занял в передней полагающееся ему место.
Никто не видел это привидение, как не видели его ни Джон, ни Патрик. Теперь мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума.
С этого вечера все стали замечать во мне перемену и спрашивать, чем я озабочен; в числе других и вы.
При отъезде я опять нашел привидение в передней. Как и при моем приезде, оно бросилось вперед, село на козлы, вернулось со мною домой, пошло вслед мне в мою комнату и село в кресло, в котором сидело накануне.
Тогда я захотел убедиться, было ли что-либо реальное, осязаемое в этом привидении. Я сделал большое усилие над собой и, пятясь, сел в кресло.
Я ничего не почувствовал, но увидел в зеркале, что привидение стоит за мной.
Как и накануне, я лег, но только в час ночи. Оказавшись в постели, я увидел привидение в моем кресле.
На другой день с рассветом оно исчезло.
Так продолжалось месяц.
По истечении месяца привидение изменило свои привычки и однажды не явилось.
Теперь я уже не верил, как в первый раз, в полное его исчезновение, а ждал страшного превращения и, вместо того, чтобы наслаждаться уединением, с ужасом ждал следующего дня.
На другой день при последнем ударе шести часов я услышал легкий шелест занавесей моей кровати и в просвете между ними, там, где они соединялись в проходе у стены, увидел скелет.
На этот раз, вы понимаете, мой друг, это был, если я могу так выразиться, зримый образ смерти.
Скелет стоял там неподвижно и глядел на меня пустыми впадинами своих глаз.
Я встал, несколько раз обошел комнату; голова скелета следила за всеми моими движениями: глазницы ни на минуту не оставляли меня; туловище оставалось неподвижным.
В эту ночь я не решался лечь. Я спал или, скорее, с закрытыми глазами сидел в кресле, где раньше располагалось привидение, и сожалел теперь об его отсутствии.
С рассветом скелет исчез.
Я велел Джону переставить кровать и задернуть занавеси.
Как только прозвучал последний, шестой удар часов, послышался шелест, заколебались занавеси, раздвигаемые костлявыми руками, и скелет занял место, где он стоял накануне.
На этот раз у меня хватило мужества лечь в постель.
Тогда голова, которая, как и накануне, следила за моими движениями, нагнулась надо мной, глазницы, как и накануне, ни на минуту не теряли меня из виду и были устремлены на меня.
Вы поймете, какую ночь я провел! И вот так, мой дорогой доктор, я провожу уже двадцать таких ночей. Теперь вы знаете, что со мной. Что же, вы возьметесь меня лечить?»
«По крайней мере, попытаюсь», — ответил доктор.
«Каким образом, позвольте узнать?»
«Я уверен, что привидение, которое вы видите, существует только в вашем воображении».
«Что мне за дело, существует ли оно или нет, раз я его вижу?»
«Вы хотите сказать, чтобы и я попытался его увидеть?»
«Лучшего и желать нельзя».
«Когда же?»
«Как можно скорее. Завтра».
«Хорошо, завтра… А пока мужайтесь!»
Больной печально улыбнулся.
На другой день в семь часов утра доктор вошел в комнату своего друга.
«Ну как? — спросил он. — Где скелет?»
«Он только что исчез», — ответил тот слабым голосом.
«Ну прекрасно! Мы устроим так — да, да! — чтобы он не являлся сегодня вечером».
«Устройте».
«Вы говорите, скелет появляется при последнем ударе шести часов?»
«Непременно».
«Прежде всего остановим часы», — сказал он, остановив маятник.
«Что вы хотите сделать?»
«Я хочу отнять у вас возможность определять время».
«Хорошо».
«Теперь опустим шторы и задернем занавеси окон».
«А это зачем?»
«Все с той же целью, чтобы вы не могли себе отдавать отчета о ходе времени».
«Хорошо».
Шторы были спущены, занавеси задернуты; зажгли свечи.
«Пусть завтрак и обед для нас будут всегда готовы, Джон, — сказал доктор, — мы не хотим есть в определенные часы, вы подадите, когда я вас позову».
«Слышите, Джон?» — сказал больной.
«Да, сударь».
«Затем подайте нам карты, кости, домино и оставьте нас».
Джон принес все требуемое и удалился.
Доктор принялся как мог развлекать больного, болтал и играл с ним; а когда проголодался, позвонил.
Джон, зная, зачем позвонили, принес завтрак.
После завтрака начали партию, которая прервана была новым звонком доктора.
Джон принес обед.
Они ели, пили, отведали кофе и опять стали играть. Так вдвоем они провели день, тянувшийся очень долго. Доктор думал, что он приблизительно определил в своем уме время и что роковой час уже прошел.
«Итак, — сказал он, вставая, — победа!»
«Как победа?» — спросил больной.
«Конечно; теперь, по крайней мере, восемь или десять часов, а скелет не явился».
«Посмотрите на ваши часы, доктор, они единственные в доме. Если условленный час прошел, тогда и я, пожалуй, закричу: „Победа!“«
Доктор посмотрел на часы и промолчал.
«Вы ошиблись, не правда ли, доктор? — сказал больной. — Ровно шесть часов».
«Да, и что же?»
«И что же? Вот входит скелет».
И больной с глубоким вздохом откинулся назад.
Доктор посмотрел во все стороны.
«Но где вы его видите?» — спросил он.
«На его обычном месте, в проходе за кроватью, между занавесями».
Доктор встал, подошел к кровати, раздернул ее занавеси и занял между ними то место, что должен был занимать скелет.