И тут он заметил мужчину, направляющегося к стоящему невдалеке от мальчика телефону-автомату; и понял, что это не совпадение. На мужчине был плащ военного образца, на пять дюймов ниже колена. Джек безошибочно узнал эти широкие плечи, это крепкое телосложение…
Мужчина начал набирать номер, прижав трубку щекой к плечу. Джек спрятался за стоящую рядом будку.
«Заметил ли он меня?!.»
«Нет, — ответил мальчик сам себе. — Не думаю. Но…»
Но Капитан Фаррен говорил, что Морган — тот, другой Морган — учует его, как кошка мышь. Так и случилось. Из своего укрытия в ужасном лесу Джек видел, как изменилось отвратительное белое лицо в окне экипажа.
«Этот Морган тоже может учуять его».
Нужно только время.
Испуганный Джек подхватил рюкзак, зная, что делает это слишком поздно и слишком медленно, что сейчас Морган зайдет за угол и скажет, улыбаясь:
— Привет, Джеки! Але-оп! Игра окончена — ясно, дурачок?!
Высокий мужчина, обогнув угол, мельком взглянул на Джека и зашел в закусочную.
Вернуться. Он должен вернуться. Самые ужасные предчувствия овладели им. Джек открыл рюкзак. Там была бутылка Смотрителя, где оставалось не более трех глотков…
(«Никому, для того, чтобы путешествовать, не нужен яд, но мне он нужен, Смотритель, нужен!»)
…на донышке. Неважно. Он вернется. Сердце при этой мысли заколотилось. Страх пропал.
«Возвращайся, дружок, пей!»
Сзади зазвучали шаги; это был дядя Морган, но это теперь было неважно. Страх прошел. Дядя Моргам что-то учуял, но когда он зайдет за угол, то ничего не увидит, кроме ящика с пустыми пивными бутылками.
Джек задержал дыхание, выдохнув всю грязь воздуха этого мира, и сделал глоток. И даже с закрытыми глазами почувствовал…
…как солнечные лучи ласкают его закрытые веки.
Сквозь запах магического напитка он почувствовал еще кое-что… теплый животный запах.
Джек со страхом поднялся, открыл глаза, но в первый момент ослеп — так бывает, когда находишься в темной комнате, и вдруг кто-то включает лампочку мощностью в двести ватт.
Джек вновь опустился на землю.
— Эй! Эй! Прочь отсюда! — слова заглушил звериный рев, нечто среднее между мычанием и блеянием. — Прочь отсюда, пока я не выколол вам глаза!
Глаза мальчика уже привыкли к свету, и он увидел юного гиганта, стоящего посреди стада мычащих животных. Джек сел, автоматически поискал бутылку и отбросил ее в сторону, не сводя глаз с юноши, стоящего к нему спиной.
Юноша был высок и плечист настолько, что ширина плеч чуть ли не равнялась его росту. Длинные, спутанные волосы темной волной падали на спину, прикрывая лопатки. Он управлял стадом животных, похожих на карликовых коров; он гнал их прочь от Джека, к Западной дороге.
Фигура юноши сама по себе была колоритной, но больше всего Джека поразила его одежда. Все в Территориях, кого он до сих пор встречал, носили (включая и самого Джека) туники, куртки или грубые штаны.
На этом парне был роскошный халат.
Вдруг юноша повернулся, и от страха у Джека перехватило дыхание.
Он вскочил на ноги.
Это был Оборотень — Элрой.
Пастух был Элроем.
И в то же время не был.
Джека сковал страх. Он не мог убежать, подобно оленю, испуганному факелами охотников.
Глядя на фигуру в роскошном халате, он думал: «Элрой был не таким высоким и плечистым! И у него были желтые глаза».
Глаза этого существа были ярко-оранжевые, совершенно неестественные для человека. Казалось, это были глаза привидения. И если лицо Элроя выглядело мерзким и жестоким, то улыбка этого парня была теплой и доброжелательной.
Ничего общего с Элроем — понял Джек, растерявшись от удивления.
Расстояние между парнем и Джеком сокращалось; глаза пастуха стали еще более ярко-оранжевыми, улыбка — еще более дружелюбной. Джек понял две вещи: парень не представляет опасности, и, кроме того, он медлительный. Не хлипкий, конечно, но медлительный.
— Волк! — воскликнул юноша-зверь. Его речь была протяжной, и Джек внезапно понял, что пастух и выглядит как волк. Мальчик надеялся, что не ошибся, когда решил, что никакой угрозы нет.
«Но если я ошибся, то, возможно, больше не придется ошибаться… никогда…»
— Волк! Волк! — юноша протянул руку, и Джек увидел, что его руки, как и ноги, были покрыты шерстью, даже не шерстью, а густым волосяным покровом, особенно густо растущим на пальцах; там волосы были окрашены в белый цвет, как конская грива.
«Боже мой! Кажется, он хочет пожать мне руку!..»
Вспомнив дядю Томми, учившего его никогда не пренебрегать рукопожатием, даже если перед тобой злейший враг («Потом можешь пожелать ему сдохнуть под забором, но сперва пожми ему руку», — говорил дядя Томми), Джек подал свою руку, ожидая, что его укусят… а может, и съедят.
— Волк! Волк! Пожмем же друг другу руки! — радостно вскричал незнакомец. — Старый добрый Волк! Поприветствуй же меня! Волк!
Волк с энтузиазмом пожал протянутую ему руку.
«Шикарный халат и рукопожатие с парнем, похожим на сибирского хаски и пахнущим, как шуба после проливного дождя, — подумал Джек. — Что же дальше? Приглашение сходить с ним на воскресную проповедь?»
— Старый добрый Волк! Он здесь, с тобой! — Волк бил себя кулаком в грудь и смеялся, восхищаясь самим собой. Потом он вновь схватил руку Джека.
«Нужно как-то отвлечь его внимание», — понял Джек, иначе они будут пожимать друг другу руки до захода солнца.
— Старый добрый Волк, — неуверенно повторил он. Эта фраза очень обрадовала его нового знакомого.
Волк засмеялся, как дитя, и, в последний раз тряхнув руку Джека, отпустил ее. Боже, наконец-то! Руку никто не откусил, но болела она так, будто побывала в тисках.
— Чужак, да? — спросил Волк. Он взлохматил волосы на голове и выпрямился с чувством собственного достоинства.
— Да, — ответил Джек, думая, что может здесь означать это слово и какие последствия вызовет его ответ. Значение его, по-видимому, очень специфично.