– Господь да поступит с ней, как она того заслуживает!
Имена убийц вовсе не были тайной для народа. Босуэл принес портному великолепный наряд, который был велик для него, и велел перешить его по своему росту. Портной узнал наряд, принадлежавший королю, и заметил:
– Все правильно. По обычаю палач получает одежду казненного.
Тем временем граф Леннокс, поддерживаемый глухим недовольством народа, громогласно потребовал судебного расследования обстоятельств смерти сына и объявил, что выступит обвинителем его убийц. Королеве, чтобы успокоить расшумевшегося отца и народное возмущение, пришлось повелеть графу Аргайлу, верховному судье королевства, начать следствие; в тот же день, когда был отдан этот приказ, по всему Эдинбургу были развешаны объявления, в которых королева обещала две тысячи фунтов стерлингов всякому, кто сообщит сведения об убийцах короля. Назавтра всюду, где висели эти объявления, были вывешены подметные листки, гласящие:
«Поскольку было объявлено, что тот, кто укажет убийц короля, получит две тысячи фунтов стерлингов, я, проведший основательные разыскания, объявляю, что убийство короля совершили граф Босуэл, Джеймс Балфур, священник Флитц, Дэвид, Чемберс, Блейкместер, Джин Спенс и сама королева».
Листки были сорваны, но, как это обычно бывает, их уже успели прочитать все жители города.
Граф Леннокс обвинял Босуэла, и глас народа вторил этому обвинению с такой яростью, что Мария была вынуждена поставить его перед судом, однако были приняты все меры, чтобы не дать обвинителю возможности восторжествовать над обвиняемыми. 28 марта граф Леннокс получил уведомление, что суд назначается на 12 апреля; ему были даны две недели на сбор доказательств против самого могущественного в Шотландии человека, и Леннокс, сочтя, что этот процесс не более чем издевательство, не явился на него. Босуэл же, напротив, пришел на суд в сопровождении пяти тысяч членов своего клана и двухсот отборных фузилеров, которые встали на страже у дверей, как только он вошел; таким образом, Босуэл предстал скорее как король, намеревающийся растоптать закон, нежели как обвиняемый, вынужденный подчиниться ему. Естественно, произошло то, что и должно было произойти: суд объявил Босуэла невиновным в преступлении, которое, как знали все, в том числе и судьи, он совершил.
В день оправдания Босуэл велел объявить:
«Хотя я вполне очищен от ложного обвинения в убийстве короля, тем не менее, дабы совершенно подтвердить свою невиновность, я готов сразиться с любым, кто осмелится утверждать, будто я убил короля».
На другой день обнаружили следующий ответ:
«Я принимаю вызов, если ты выберешь для поединка нейтральное место».
Только-только был вынесен оправдательный приговор, а уже пошли слухи про брак королевы с графом Босуэлом. Отношения любовников ни для кого не были тайной, и потому, несмотря на всю чудовищность и безумство этого брака, никто не усомнился в правдивости слухов. Все покорились Босуэлу, кто из страха, кто из честолюбия, и лишь два человека осмелились воспротивиться этому союзу: то были лорд Херрис и Джеймс Мелвил.
Мария была в Стерлинге, когда лорд Херрис, воспользовавшись временным отсутствием Босуэла, бросился к ее ногам, умоляя не губить свою честь замужеством с убийцей ее супруга, ибо это лишь убедит тех, кто еще сомневается, что она является соучастницей преступления. Однако королева, вместо того чтобы поблагодарить Херриса за такую преданность ей, сделала вид, будто изумлена его дерзостью, и, презрительным жестом велев ему подняться, холодно заявила, что в отношении Босуэла сердце ее безмолвствует и ежели когда-нибудь она решится вновь выйти замуж, хотя это крайне маловероятно, то не забудет ни о своем долге перед народом, ни о долге перед собой.
Мелвила, однако, не обескуражила такая реакция королевы; он изобразил дело так, будто получил из Англии письмо от своего друга Томаса Бишопа. Это письмо Мелвил показал королеве, но та уже с первых строк распознала стиль своего посла, а главное, его привязанность к ней, и, подав его присутствовавшему при этом лорду Лидингтону, заметила:
– Весьма примечательное письмо. Прочтите-ка его. Уловка в духе Мелвила.
Лидингтон стал читать письмо, но, не дойдя и до середины, взял Мелвила под руку, отвел его к окну и сказал:
– Мой дорогой Мелвил, вы определенно сошли с ума, именно сейчас передав это письмо королеве. Ведь как только граф Босуэл узнает о нем, а ждать этого недолго, он велит вас прикончить. Надо отдать должное, вы поступили как порядочный человек, но при дворе лучше действовать хитростью. Мой вам совет: уезжайте отсюда как можно скорей.
Мелвил не заставил повторять совет и неделю отсутствовал. Лидингтон не ошибся: едва Босуэл вернулся к королеве, как тотчас же обо всем узнал. Он разразился проклятиями против Мелвила, велел его повсюду искать, но не нашел.
И все-таки эти, пусть даже робкие, попытки сопротивления встревожили Босуэла, и он, уверенный в любви Марии, решил ускорить события. И вот спустя несколько дней после описанных нами сцен, когда королева возвращалась из Стерлинга в Эдинбург, на Кремонтском мосту неожиданно появляется Босуэл с тысячей всадников, обезоруживает графа Хантли, Лидингтона и Мелвила, вернувшегося к своей повелительнице, хватает лошадь королевы за узду и делает вид, будто вынуждает ее изменить путь и последовать с ним в Данбар; королева подчиняется насилию безо всякого сопротивления, что не вяжется с ее характером.
На следующий день графы Хантли, Лидингтон, Мелвил и вся их свита были освобождены; через десять дней Босуэл и королева в полном согласии возвращаются вместе в Эдинбург.
Через день после возвращения Босуэл устраивает в таверне пир для своих сторонников-лордов. После окончания его на пиршественном столе среди недопитых бокалов и опрокинутых бутылок Линдсей, Ривен, Мортон, Мейтленд и еще десятка полтора лордов подписывают акт, в котором объявляют, что, по чести и совести, не только считают Босуэла невиновным, но еще и предлагают его королеве как самого подходящего супруга. Акт этот завершается весьма примечательно:
«После всего случившегося королева не может поступить иначе, ибо граф похитил ее и делил с нею ложе».
Тем не менее для этого брака существуют пока что два препятствия: во-первых, Босуэл был уже трижды женат, и все три жены его живы; во-вторых, похищение королевы, то есть насилие, совершенное над нею, вполне может послужить предлогом для того, чтобы счесть союз, который она заключит с ним, недействительным. Сначала взялись за устранение первого препятствия, как наиболее трудного.
Две первых жены Босуэла были низкого происхождения, так что о них не особенно беспокоились. Но вот третья была дочерью графа Хантли, того самого, что погиб под копытами коней, и сестрой Гордона, которому отрубили голову. К счастью для Босуэла, жена из-за его распутства желала развода в не меньшей степени, чем он. Не составило никакого труда уговорить ее подать жалобу на мужа с обвинением его в супружеской неверности. Босуэл признался, что имел преступные отношения с родственницей своей жены, и архиепископ Сент-Эндрю, тот самый, что поселился по соседству с уединенным домом в Керкфилде, чтобы присутствовать при убийстве Дарнли, вынес решение о расторжении брачных уз. Весь бракоразводный процесс – возбуждение, расследование обстоятельств и вынесение приговора – занял всего десять дней.