Он бросил Сильвера влево, проскочил так близко от барьеров, что штанина коснулась одного. Колеса Сильвера отделяли какие-то три дюйма от того места, где обрывался асфальт, и места для маневра не оставалось. Впереди, перед «Ювелирным магазином Кэша», вода поглотила всю мостовую и половину тротуара. Барьер перекрывал доступ на тротуар, который, подмытый снизу, буквально висел над провалом.
— Билл? — Голос Одры, ошеломленный и хрипловатый. Она словно только что проснулась, вырвалась из крепкого сна. — Билл, где мы? Что мы делаем?
— Хай-йо, Сильвер! — прокричал Билл, направляя Сильвера на барьер, который торчал из выбитой витрины магазина Кэша, под прямым углом к ней. — ХАЙ-ЙО, СИЛЬВЕР, ВПЕРЕ-Е-ЕД!
Сильвер на скорости не меньше сорока миль в час ударил барьер, и его части разлетелись в разные стороны, оранжевая перекладина — в одну, подставки, напоминающие букву «А», — в другие. Одра закричала, и обхватила Билла так крепко, что у него перехватило дыхание. Люди, что стояли вдоль Главной улицы, Канальной и Канзас-стрит, наблюдали.
Сильвер влетел на висящий над провалом участок тротуара. Билл почувствовал, как его левые бедро и колено чиркнули по стене ювелирного магазина. Почувствовал, как заднее колесо Сильвера вдруг просело, и понял, тротуар за ними рушится…
…а потом инерция Сильвера вынесла их на более безопасный участок тротуара. Билл крутанул руль, чтобы объехать перевернутый мусорный бак, и вновь выехал на мостовую. Заскрежетали тормоза. Он увидел радиаторную решетку приближающегося грузовика, и все равно не смог оборвать смех. Он проскочил то место, которое секундой позже занял грузовик. Черт, нечего тратить время попусту!
Крича, с льющимися из глаз слезами, Билл нажимал и нажимал грушу клаксона, вслушиваясь в каждый хриплый неприятный звук, вырывающийся в яркий дневной свет.
— Билл, мы же убьемся! — крикнула Одра, и, хотя в голосе слышался ужас, она тоже смеялась.
Билл повернул и на этот раз ощутил, что Одра повторила движение его тела, отчего управлять велосипедом стало проще, и им обоим держаться на нем стало проще, по крайней мере в этот короткий промежуток времени, и теперь они взаимодействовали, будто три живых существа.
— Ты так думаешь? — прокричал он в ответ.
— Я это знаю! — ответила она, а потом ухватила Билла за промежность, где член стоял столбом. — Но не останавливайся!
Насчет этого он ничего не сказал. Скорость Сильвера на холме Подъем-в-милю стала падать. Пулеметная дробь игральных карт распалась на отдельные выстрелы. Билл остановился и повернулся к Одре. Бледной, с широко раскрытыми глазами, несомненно, испуганной и ничего не понимающей… но очнувшейся, очнувшейся и смеющейся.
— Одра! — Он смеялся вместе с ней, помог слезть с Сильвера, прислонил велосипед к удачно оказавшейся под рукой каменной стене, обнял Одру. Принялся целовать лоб, глаза, щеки, губы, шею, груди.
И пока он это делал, она обнимала его.
— Билл, что случилось? Я помню, как вышла из самолета в Бангоре, а потом — ничего. Ты в порядке?
— Да.
— А я?
— Да. Теперь.
Она чуть оттолкнула его, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Билл, ты по-прежнему заикаешься?
— Нет. — Билл снова поцеловал ее. — Заикание ушло.
— Навсегда?
— Да, — кивнул он. — Думаю, на этот раз оно ушло навсегда.
— Ты говорил что-то насчет рок-н-ролла?
— Не знаю. Говорил?
— Я тебя люблю, — ответила она.
Он кивнул и улыбнулся. А улыбаясь, Билл выглядел очень юным, даже с лысой головой.
— Я тоже тебя люблю. Остальное — ерунда.
8
Он просыпается от этого сна, не в силах в точности вспомнить, что это был за сон. Знает только одно: во сне он снова стал ребенком. Он прикасается рукой к гладкой спине жены, которая сладко спит рядом, и которой снятся свои сны: он думает, как это хорошо, быть ребенком, но хорошо быть и взрослым, иметь возможность поразмышлять о таинстве детства… о детской вере и детских желаниях. «Когда-нибудь я напишу об этом», — думает он и знает, что это всего лишь рассветная мысль, мысль, которая приходит в голову сразу после пробуждения. Но до чего приятно думать об этом в чистой утренней тишине, думать, что у детства есть свои милые секреты, и оно посвящает в тайну смерти, перед лицом которой только и проявляются настоящие отвага и любовь. Думать о том, что взгляд в будущее подразумевает собой взгляд в прошлое, и потому жизнь каждого создает собственную имитацию бессмертия: колесо.
Об этом иной раз думает Билл Денбро ранним утром, после того, как ему снились сны, в которых он почти что вспоминал свое детство и друзей, деливших его с ним. [341]
Эта книга начата в Бангоре, штат Мэн, 9 сентября 1981 г., и закончена в Бангоре, штат Мэн, 28 декабря 1985 г.