ЧЕЛОВЕК СТИРАЮЩИЙ
28 ноября 1973 года
Подбит на дикменском перекрестке
– Простите-простите, что вы такое сказали? – недоуменно спросил Гарри Свиннертон.
– Я говорю, я ему тоже завидую, – сказал он и закрыл глаза. Волна тошноты прокатилась по всему телу и подступила к горлу.
Я схожу с ума, – подумал он. – Вот так вот и сходят с ума.
– А, ну ладно. Тогда я вас жду.
– Разумеется. Еще раз большое спасибо, мистер Свиннертон, и до свидания.
Он повесил трубку, медленно открыл глаза и снова оглядел свой осиротевший кабинет. Потом он протянул руку и нажал кнопку интеркома.
– Филлис?
– Да, мистер Доуз.
– Джонни умер. Я отдал распоряжение закончить работу на сегодня.
– Да, я видела, как люди уходят, и подумала, что Джонни уже нет. – Голос Филлис звучал так, словно она совсем недавно плакала.
– Могу я вас попросить попробовать соединить меня с мистером Орднером перед тем, как уйти.
– Конечно.
Он развернулся на своем вращающемся стуле и выглянул из окна. Дорожный грейдер ярко-оранжевого цвета с грохотом проезжал мимо, звеня цепями, которые были одеты на его огромные колеса. Это их вина, Фредди. Они виноваты во всем. Со мной было все в порядке, пока эти ребята из городского совета не решили пустить мою Жизнь под откос. Ведь со мной было все в порядке, верно, Фредди? Эй! Фредди, ты где, отзовись? Фред?
Фредди?
Фред?
Да где же ты, черт возьми?
На столе у него зазвонил телефон, и он взял трубку. – Доуз слушает.
– Ты сошел с ума, – ровным голосом проинформировал его Стив Орднер. – Совсем рехнулся.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что я лично позвонил мистеру Монохану этим утром в девять тридцать. Люди Тома Мак-Ана подписали сделку о покупке уотерфордского завода в девять часов утра. Объясни ты мне, ради Бога, что вообще происходит, Бартон, так твою мать?!
– Я думаю, нам лучше обсудить это при личной встрече, с глазу на глаз.
– Я тоже так думаю. А еще я думаю, что ты понимаешь, что тебе необходимо запастись большим количеством оправданий, если ты хочешь сохранить свою работу.
– Кончай играть со мной в кошки-мышки, Стив. – Что?
– Ты прекрасно знаешь, что у тебя нет никаких намерений оставлять меня на работе даже в качестве дворника. Собственно говоря, я уже написал свое заявление об увольнении. Оно уже запечатано в конверте, но я могу процитировать его тебе по памяти. «Я ухожу». Подписано: «Бартон Доуз». Ты меня понял?
– Но почему? – Голос Орднера звучал так, словно его слова нанесли ему физическую рану. Однако он не всхлипывал, как Арни Уокер. У него вообще были большие сомнения, что Стив Орднер когда-либо всхлипывал со дня своего одиннадцатого дня рождения. Всхлипывание – это удел людей, сделанных из куда более жидкого теста.
– В два, – предложил он.
– Хорошо, в два.
– Пока, Стив. – Барт… Он повесил трубку и тупо оглядел стену. Через некоторое время в кабинет заглянула Филлис. Она выглядела уставшей, расстроенной и изумленной, несмотря на свою шикарную прическу Пожилой Респектабельной Женщины. Вид ее босса, молчаливо сидящего в ободранном кабинете, едва ли был способен улучшить состояние ее духа.
– Мистер Доуз, мне идти? Я с радостью готова остаться, если только…
– Нет, идите Филлис. Ступайте домой.
Похоже, в ней происходила какая-то внутренняя борьба, и она собиралась еще что-то сказать. Заметив это, он отвернулся и посмотрел в окно, чтобы избавить их обоих от этого тягостного замешательства. Через пару секунд дверь тихо щелкнула, почти неслышно.
На нижнем этаже котел издал тонкий писк и стал остывать. Со стоянки послышался шум заводящихся моторов. Он просидел в пустом кабинете в пустой прачечной до тех пор, пока не настало время ехать на встречу с Орднером. Он прощался.
Кабинет Орднера был расположен в деловой части города, в одном из новых небоскребов, которые, учитывая разразившийся энергетический кризис, могли скоро выйти из моды. Семьдесят этажей сплошного стекла, не защищающего от холода зимой и от жары летом. Корпорация «Амроко» занимала пятьдесят четвертый этаж.
Он поставил свою машину на подземной стоянке, поднялся на эскалаторе в вестибюль, прошел через вращающуюся дверь и свернул направо к лифтам. Вместе с ним в лифте ехала чернокожая женщина с замысловатой африканской прической. На ней был надет облегающий джемпер, а в руках она держала блокнот для стенографических записей.
– Мне нравится ваша прическа, – неожиданно сказал он, сам не зная зачем.
Она холодно посмотрела на него и ничего не ответила. Ни одного слова.
Приемная Стивена Орднера была обставлена стульями современного дизайна и рыжеволосой секретаршей, восседавшей под репродукцией «Подсолнухов» Ван Гога. На полу лежал мохнатый ковер цвета устриц. Ненавязчивое освещение. Ненавязчивая музыка.
Рыжеволосая улыбнулась ему. На ней был черный джемпер, а волосы ее были сзади схвачены золотой тесемкой.
– Мистер Доуз?
– Да.
– Проходите, пожалуйста.
Он открыл дверь и прошел в кабинет. Орднер что-то писал за массивным письменным столом. Позади него было окно во всю стену, из которого открывался вид на западную часть города. Он поднял глаза и положил ручку.
– Привет, Барт, – сказал он спокойно.
– Привет.
– Садись.
– Надеюсь, наш разговор не займет много времени?
Орднер ответил ему пристальным взглядом.
– Знаешь, я хотел дать тебе пощечину, – сказал он. – Ты знаешь об этом? Все это время ходил по кабинету и мечтал о том моменте, когда влеплю тебе увесистую пощечину. Не ударить тебя, не побить тебя мне хотелось. А просто отвесить тебе смачную тяжелую оплеуху.
– Я это знаю, – сказал он, и это действительно было правдой. Он знал об этом.
– Я не думаю, что у тебя есть хоть малейшее представление о том, что ты натворил, – сказал Орднер. – Судя по всему, к тебе подъехали люди Тома Мак-Ана. Надеюсь, они заплатили тебе крупную сумму. Потому что я лично предложил назначить тебя вице-президентом этой корпорации. Для начала ты стал получать бы тридцать пять тысяч долларов в год. Надеюсь, они заплатили тебе больше.