– За то, что я сначала родила мертвого ребенка, а потом ребенка, с рождения обреченного на смерть? Ты что, считаешь, что я убила твоего сына?
– Мэри, это был наш сын…
– Он был твой! – истошно завопила она ему в лицо.
– Не надо, Мэри. Не надо. – Он попытался обнять ее, но она вырвалась.
– Не смей ко мне прикасаться.
Они ошеломленно посмотрели друг на друга, словно впервые в жизни обнаружив, что мир вокруг уходит далеко за привычные границы, словно открыв для себя огромные белые пятна на какой-то неведомой внутренней карте.
– Мэри, я ничего не мог поделать с тем, что на меня нашло. Прошу тебя, поверь мне. – Это могла быть и ложь, но, тем не менее, он продолжил:
– Что ж, возможно, это действительно как-то связано с Чарли. Я делал вещи, которых сам не понимал. Я… Я сдал свой страховой полис в октябре и получил деньги. И это было первой ласточкой, первым реальным действием, но все это начало копиться у меня в мозгу еще задолго до этого. Но проще совершать действия, чем разговаривать о них. Ты можешь это понять? Ты можешь попытаться это понять?
– А что случится со мной, Бартон? У меня в жизни было только одно занятие – быть твоей женой. Что же теперь случится со мной?
– Я не знаю.
– Ты меня как будто изнасиловал, – сказала она и снова захныкала.
– Мэри, пожалуйста, не надо больше. Не надо… Прошу тебя, постарайся…
– А когда ты все это делал, ты хоть раз подумал обо мне? Тебе хоть раз пришло в голову, что я от тебя завишу?
Он ничего не мог на это ответить. Ему показалось, будто он снова разговаривает с Мальоре. Словно Мальоре умудрился обогнать его по дороге домой, натянул маску Мэри и переоделся в ее одежду. Что теперь? Может быть, ему снова предложат старую шлюху?
Она встала с дивана.
– Я пойду наверх. Мне надо прилечь.
– Мэри… – Она не прервала его, но он обнаружил, что у него нет слов, которые могли бы последовать за этим первым словом.
Она вышла из комнаты, и он услышал ее шаги по лестнице. Потом он услышал скрип кровати, когда она ложилась. Потом он услышал, как она снова заплакала. Потом он встал, включил телевизор и увеличил громкость настолько, чтобы не было слышно ее плача. На экране Мерв Гриффин болтал с очередной знаменитостью.
О любовь моя, будем верны
Друг другу! Ибо мир, который
Раскинулся перед нами словно страна снов,
Такая разнообразная, такая прекрасная и такая новая,
На самом деле не несет в себе ни радости, ни любви, ни света,
Ни уверенности, ни мира, ни исцеления боли;
И мы стоим здесь, в погруженной во тьму долине,
Со всех сторон окруженные смятенными армиями борьбы и полета,
Где неведомые полчища сошлись в ночи.
Мэтью Арнольд, «Дуврское побережье»
Он пил свой личный коктейль, смесь ликера «Южное утешение» и виски «Севен-Ап», и смотрел телевизионную постановку, название которой было ему неизвестно. Главный герой постановки был то ли полицейским в гражданской одежде, то ли частным детективом, и какой-то парень только что крепко двинул его по голове. Это навело полицейского в гражданке (или частного детектива) на мысль о том, что он близок к какой-то важной догадке. Но прежде чем он успел сообщить зрителям, в чем эта догадка заключается, началась реклама подливочного концентрата. Парень из рекламы утверждал, что если смешать подливочный концентрат с обычной теплой водой, то получится превосходная подливка. Он спросил у зрителей, не похоже ли это на соус, который получается при тушении настоящей говядины. По мнению Бартона Джорджа Доуза, это было больше всего похоже на жидкий понос, которым кто-то испражнился в красную собачью миску. Снова началась постановка. Частный детектив (или полицейский в гражданке) расспрашивал чернокожего бармена, на которого в полиции уже было заведено досье. Бармен сказал: а пошел ты. Бармен сказал: отвали и не мешай работать. Бармен сказал: нечего тут ошиваться. Он был уверен в своей полной безнаказанности, но Бартон Джордж Доуз не без оснований считал, что частный полицейский (или детектив в гражданке) давно подцепил этого бармена на крючок.
Он был абсолютно пьян. Он смотрел телевизор в одних трусах – больше на нем ничего не было. В доме было очень жарко. Он поставил регулятор отопления на семьдесят восемь градусов и не менял его положение с тех пор, как ушла Мэри. Какой еще там энергетический кризис? Имел я тебя в задницу, мистер Никсон. А заодно и твою лошадку, на которой ты въехал в Белый дом. Имел я полицию, налоговую инспекцию, дорожную службу и всех прочих засранцев. Сегодня на автостраде он разогнался до семидесяти миль в час и показывал упруго поднятый палец водителям, которые сигналили ему, чтобы он сбавил газ. Личный советник президента по сфере потребления, какая-то баба, выглядевшая так, словно она была девочкой-звездой в тридцатые годы, но потом неумолимое время превратило ее в политического гермафродита, выступала два вечера назад в программе о коммунальных службах и рассказывала о способах (!), которыми вы и я (!!) можем сэкономить электричество в доме (!!!). Звали ее Вирджиния Кнауэр, и она была большим экспертом по способам, которыми вы и я можем сэкономить энергию, и очень долго распространялась на эту тему, потому что энергетический кризис – это большая гадость, и все мы от него страдаем. Когда программа кончилась, он отправился на кухню и включил электрический миксер. Миссис Кнауэр объяснила, что миксеры находятся на втором месте по потреблению электроэнергии среди небольших бытовых электроприборов. Он оставил миксер включенным на всю ночь, а когда он поднялся на следующее утро – это было вчера, – то обнаружилось, что миксер перегорел. Больше же всего потребляют энергии, как сообщила миссис Кнауэр, маленькие электрические обогреватели. У него не было маленького электрического обогревателя, но он некоторое время обдумывал мысль о том, чтобы купить себе парочку и держать их включенными день и ночь до тех пор, пока они не перегорят. Вполне возможно, если он напьется до потери сознания, то и сам сгорит вместе с обогревателями и со всем домом.
Это было бы концом всего этого унизительного самопотакания.
Он приготовил себе еще один коктейль и принялся размышлять о старых телевизионных программах, которые показывали еще в те дни, когда он и Мэри еще совсем недавно поженились, и о напольной модели «АрСиЭй» – самом обычном напольном черно-белом телевизоре – еще можно было только мечтать. Была тогда «Программа Джека Бенни», а еще шоу «Амос и Энди» – эти шустрые, забавные негры-джазисты. А еще был «Невод», та самая первая версия «Невода», в которой партнером Джо Фрайди был Бен Александер, а не этот новый парень, Гарри как его там бишь. Еще был «Патруль на автостраде» с Бродериком Кроуфордом, который орал «десять-четыре» [6] в свой громкоговоритель, и все раскатывали на полицейских бьюиках, у которых по бокам были даже специальные бойницы для того, чтобы вести огонь.