Бен снова двинулся к выходу.

— А что мне оставалось делать? — завопила она ему вслед. Он не ответил. — Куда же ты?

— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя. Возвращайся к своим дружкам, Зара. Они тебя ждут.

Он выскочил на улицу, в дождливую ночь, захлопнув дверь у нее перед носом.

31

Ошалевший Бен за двадцать минут доехал до подземной стоянки, на полном автомате запарковал свой «мини» и по бетонной лестнице добрел до квартиры. Кое-как введя правильный код, он буквально ввалился внутрь. Пистолет твердой шишкой давил на бедро; Бен выдрал его из-за пояса и отшвырнул прочь.

Первым делом он достал из кухонного шкафа бутылку вина. Взвесил в руке, не в силах решить, чего больше хочет — выпить ее или метнуть в окно. Открыл. Налил полный стакан. Стиснув кулаки, принялся мерить квартиру шагами, мечтая что-нибудь расколотить. Потом рухнул за стол и принялся стакан за стаканом вливать в себя вино. Бутылка опустела за считанные минуты. Он достал вторую.

Голова кружилась как в лихорадке. Дело было не в алкоголе и даже не в том, что он несколько дней толком не спал. После рассказа Ким Валентайн его мир трещал по швам.

В каком-то оцепенении он пошел в спальню, рухнул на кровать и закрыл глаза. Потихоньку сведенные мышцы расслабились, тяжкие думы отошли на задний план. Но покой не пришел. Во сне Бен снова переживал кошмар Макапела-Крик.

Действие разворачивалось как в замедленной съемке. Вот из огня выходит вооруженная фигура — глаза смотрят на Бена, в них читается смерть.

Но кое-что изменилось. Теперь над Беном стоят двое. Не безликие силуэты, а вполне конкретные люди. Африканец и белый. Негр крепко сложен, в форме цвета хаки, в руках у него штурмовая винтовка «армалит», новенькая, отблескивающая в свете пожара.

Это Кананга. Он нервно озирается, поглядывает на приближающиеся вертолеты и темные джунгли, будто вот-вот дернет следом за разбегающимися бойцами. «Не тяни резину», — написано у него на лице.

Рядом с ним стоит высокий стройный европеец в тропическом десантном камуфляже. Лицо, такое знакомое и такое чужое, залито красными отсветами пожара, глаза сверкают странным пугающим светом. Подняв пистолет, он целится в Бена.

Бен хочет заговорить, но с губ срывается лишь бессильный писк, теряющийся в реве вертолетов. На лице у Пакстона мелькает улыбка.

У него за спиной в кровавой грязи валяется Смит. Дрожащий от напряжения, он из последних сил поднимает автомат. Пакстона разворачивает ударом пули, и он стреляет в ответ. Безжизненное тело Смита оседает.

Бен проснулся. Его трясло, каждый нерв звенел. Спрятав голову в ладонях, он вспомнил слова Брук: «Снам надо верить». Она права. Нельзя отмахнуться от столь ясного видения.

Его мозг как будто пробудился после долгого сна, подавленные воспоминания в полный голос заявили о себе. Словно в глубине души он всегда знал правду, но не хотел ее видеть, предпочитал вытеснить ее из сознания, спрятаться от суровой и безжалостной реальности.

Понимание вышибло из Бена дух. Он долгие годы обманывал себя. Ради этого человека он сам едва не совершил убийство. Долга чести, к которому взывал Пакстон, никогда не существовало!

Сидя в постели на грани обморока, Бен вспомнил слова Вольфа: «Кто-то из вашего отряда подбирался к Пакстону, и тот об этом знал».

В голове всплывали образы, годами ждавшие своего часа. Разрозненные события складывались в единую картину. Перед глазами возникло лицо Смита — так отчетливо, словно дело было вчера.

Казарма, пристроенная к посольству; подходит сержант, явно взволнованный.

— Надо поговорить, — заявляет он. Друг к другу они обращались без чинов.

— Валяй, — отвечает Бен. — В чем дело?

— Знаешь, тонкий вопрос… Я сам еще сомневаюсь…

Тут в дверях появляется Пакстон, и Смит обрывает разговор; опустив глаза, он уходит прочь. Странное поведение для солдата, обычно уверенного в себе. Бен решает переговорить с ним позже, но тут им дают приказ выдвигаться, а дальше — засада, бойня, гибель Смита. После такой переделки сцена в казарме забылась. А теперь вот пришла на ум.

Бен вспомнил библейскую притчу про обращение апостола Павла в Дамаске. Слепой Павел внезапно узрел Бога, и пелена упала у него с глаз. Именно так ощущал себя Бен, разве что вместо Бога он видел в мыслях лицо Гарри Пакстона.

Пакстон за все заплатит.

Дождь кончился, в небе над Парижем сверкали звезды. «Мини-купер» на всех парах летел к домику в пригороде. Вскоре обшарпанная дверь затряслась под мощными ударами.

Валентайн встретила Бена потрясенным взглядом.

— Я думала, мы больше тебя не увидим… Почему ты вернулся?

— Теперь я вам верю. И готов помогать.

Валентайн улыбнулась. Второй раз за время их знакомства она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Заходи.

— Она еще здесь? — спросил Бен в коридоре.

Валентайн кивнула.

— Переночует у нас, а завтра поедет назад в Сан-Ремо.

В импровизированном оперативном центре сидели Харрисон и Вольф со стаканчиками кофе в руках. При виде Бена они обменялись довольными взглядами.

— Рад снова тебя видеть, — сказал Вольф.

— Прости за шею, — ответил Бен, указывая на воротник.

— Забудь. Ты правильно поступил.

Валентайн сунула голову в дверь.

— Встречай гостей, — сказала она.

Через секунду вошла Зара. Завидев Бена, она с сияющими глазами бросилась к нему.

— Прости, что усомнился в тебе. Прости, что так долго был слеп. — Бен обернулся к Валентайн. — Вам нужна моя помощь?

— Не помешала бы.

— Все будет. Но у меня есть условия.

Она моргнула.

— Например?

— Зара выходит из дела. Она не должна подвергаться опасности.

— Погоди, — возразила Зара, — я хочу участвовать, и никто меня не остановит. Утром я вернусь в Сан-Ремо и осмотрю яхту, пока Гарри в отлучке.

— Следствие ведется неофициально, — сказал ей Бен. — Случись что, никто тебе не поможет. Тебя не смогут отозвать или эвакуировать. Не будут прятать по программе защиты свидетелей. Ты совершенно беззащитна и стоишь на линии огня.

— Как и ты.

— Мне не привыкать.

Зара покачала головой.

— Я должна вернуться. Даже если я брошу его, надо забрать вещи.

— Купим тебе новые. Все, что душа пожелает.

— Документы…

— Восстановим в два счета.

— И что мне делать? Куда податься?

— Ко мне.