Она склонила голову набок, прислушиваясь. Кажется, за дверью кто-то тихонько разговаривает. Клара знала, что в коридоре всегда дежурит охранник. Может быть, Франц. Или белокурая девушка, которая иногда к ней заходила. Девушка выглядела какой-то грустной. Она вроде бы относилась к Кларе лучше остальных, но девочка все равно ей не доверяла.
Сидя в постели, Клара посмотрела на окно: очень высоко, прямо на потолке. В него видны только черные тучи на пасмурном небе. Шума машин снаружи не слышно. И все равно там могут ходить люди. Привлечь бы их внимание…
Клара с трудом выбралась из постели. Ноги были словно свинцом налиты. Оказывается, ее переодели в синюю пижаму на размер больше, сложив одежду аккуратной стопкой на кресле. Стряхнув стопку на пол, Клара медленно подтащила кресло под окно, ухватилась за подлокотник и поставила на сиденье сначала одну ногу, потом вторую. Пошатываясь, она выпрямилась и протянула руку как можно выше. Пальцы едва коснулись задвижки.
В четырехстах ярдах от виллы Бен лежал на толстой ветке, подкручивая колесико цейссовского бинокля, чтобы навести резкость. Холодный ветер лениво раскачивал дерево — лишь бы ветка не сломалась, а то падать высоко будет.
Кролл все же кое в чем просчитался: Бен знал, что Клару держат на вилле, и знал, где искать саму виллу. И найти ее труда не составило. Как только его выпустили из камеры и снабдили всем необходимым, Бен думал только об одном. Черт с ним, с Филиппом Арагоном. Нужно найти и освободить Клару. И пусть только попробуют встать у него на пути! Убедившись, что девочка в безопасности, он вернется за Кроллом, Глассом и остальными.
Однако теперь, увидев виллу, Бен понял, что из его плана ничего не выйдет.
Это была настоящая крепость: виллу окружала высокая каменная стена длиной в километры, через каждые несколько сотен ярдов стояли башенки, вход всего один — гигантские железные ворота под аркой, выкрашенные золотой краской и с пиками наверху. На каждом столбе у ворот — бронзовый орел. За воротами стояла будка, возле которой расхаживали охранники. Широкая дорожка вела к каменным лестницам и балюстрадам, фонтанам и садам. Над всем этим великолепием, на фоне сосновых лесов и гор, высился величественный дом из белого камня. Бен осмотрел фасад в стиле барокко: десятки чердачных и слуховых окошек. В доме было не меньше сотни комнат, и девочку могли держать в любой из них.
Клара встала на спинку кресла и, рискуя упасть, потянулась как можно выше. Ухватившись за задвижку, девочка дернула ее. Со скрежетом ржавых петель рама немного повернулась. Если открыть ее побольше, то, возможно, удастся высунуть голову и позвать на помощь. Клара толкнула раму еще раз и теперь сумела просунуть наружу руку — пальцы почувствовали холодный воздух.
Внезапно уши девочки заложило от оглушительного грохота вертолета.
Черный, без опознавательных знаков «Белл 407» исчез за богато украшенным фасадом, опустившись на крышу дома. Гребень крыши скрывал от Бена вертолетную площадку и тех, кто мог садиться в вертолет или выходить из него.
Бен перевел бинокль вниз, рассматривая стоявшие возле дома машины. Во дворе ходили человек пятнадцать охранников — без сомнения, вооруженные. И неизвестно, сколько еще могло быть в доме. Возле стены росли деревья и кусты, в которых можно укрыться, хотя сам дом окружало расчищенное пространство — незамеченным не проберешься. Ночью газоны, клумбы и площадки наверняка освещаются, на них нацелены видеокамеры, их регулярно обходят охранники.
Бен повесил бинокль на шею — без цейссовских линз дом внезапно стал маленьким белым пятном вдали. Бен полежал на ветке, размышляя. Он не один раз пробирался в охраняемые дома в одиночку и знал, что в своем деле мастер. Но попытка проникнуть в такую крепость — самое настоящее самоубийство. Погибнет и он, и девочка. Выбора нет — придется похитить Филиппа Арагона и доставить его Кроллу.
Бен бесшумно слез с дерева, вытер ладони и, закуривая на ходу сигарету, пошел к дороге, где оставил неприметный серый фургончик. Дул ледяной ветер, заставляя втягивать голову в плечи. Открыв дверцу фургона Бен со вздохом скользнул на место водителя и положил бинокль на пассажирское сиденье. Потом он посидел, докуривая сигарету, раздавил окурок в пепельнице и повернул ключ в замке зажигания. Мотор хрипло заработал.
До Брюсселя путь неблизкий — пора двигаться. Только прежде надо заехать еще в одно место.
В тот же вечер
Резиденция Филиппа Арагона возле Брюсселя
Поздним вечером двое охранников развалились в креслах в противоположных концах огромной приемной. Заняться им было нечем, и они лениво перелистывали старые номера «Экономиста», астрономических журналов и книг по архитектуре, пока их подопечный ходил туда-сюда, писал бумажки и звонил по телефону.
На скуку охранники не жаловались: они-то сидели в теплом доме, обогреваемом солнечной отопительной системой, а двое других сейчас бродили под дождем, обходя территорию. Через два часа счастливчикам предстояло натянуть куртки и сменить коллег — не самая вдохновляющая перспектива.
После напряженного рабочего дня Филипп Арагон очень устал. Надо было приготовить четыре важных выступления, просмотреть груды папок и отчетов. Его секретарь, Адриен Лакан, оставил целую кипу писем, их требовалось проверить и подписать — на одно это ушло полдня. Филипп сварил себе чашку органического какао со щепоткой корицы, пожелал охранникам спокойной ночи и отправился по винтовой лестнице наверх, в свои личные апартаменты.
Электронная система охраны включилась, едва Арагон закрыл за собой бронированную дверь. Сняв туфли, он надел мягкие тапочки и прошел в гостиную. По крайней мере, здесь можно побыть в покое и одиночестве. Арагон старался не думать о вооруженных людях, сидевших в приемной и разгуливающих по саду. Дом становился все больше похож на крепость — в основном усилиями Колетт. После взрыва в шале она очень беспокоилась о безопасности мужа. Возможно, Колетт права, но очень уж неуютно жить, постоянно оглядываясь через плечо. Арагон знал, что жене тоже приходится несладко, и был рад возможности отправить ее во Флориду на свадьбу двоюродной сестры — заодно и отдохнет немного.
Арагон побродил по гостиной, потягивая какао. Он слишком устал, чтобы думать, но спать пока не хотелось. Из ряда компакт-дисков на полке он выбрал сольные сюиты Баха для виолончели в исполнении Миши Майского. Из динамиков полились мягкие, успокаивающие звуки струн. Арагон сидел в кресле с закрытыми глазами, тихонько постукивая пальцами по подлокотнику в такт музыке. К сожалению, Филипп был не из тех, кто может просто так сидеть и ни о чем не думать. Не пойти ли в кабинет? Включить компьютер, проверить, не прислала ли Колетт письмо из Штатов… Нет, дело кончится тем, что он снова начнет шлифовать тексты своих выступлений. Работа подождет до утра.
Сквозь стеклянные двери, ведущие в оранжерею на крыше, падал лунный свет, отбрасывая длинные тени. Оранжерея была любимым местом Арагона, и он очень гордился ее дизайном. Здесь, под большим стеклянным куполом, в кругу каменных колонн росли цветы и кустарники, пахло землей и зеленью, негромко журчал фонтанчик.