Пендергаст наклонил голову.
– Очень интересно. Как же вышло, что я о вас никогда не слышал?
– Мы не хотим, чтобы о нас знали. Нам достаточно и небольшого круга клиентов.
– Прежде чем начнем, я должен быть уверен, что все останется между нами.
– Мистер Пендергаст, наша фирма выдает две гарантии. Первая – полная конфиденциальность. Вторая – гарантированный успех. Теперь изложите, пожалуйста, вашу проблему.
– Дело касается человека по имени Диоген Пендергаст, моего брата. Он пропал более двадцати лет назад, инсценировав собственную смерть. Считается, что Диоген исчез с лица земли, по крайней мере официально. Его нет ни в одной государственной базе данных. Есть только свидетельство о смерти, которое, как я знаю, поддельное. О нем нет никаких сообщений – ни адреса, ни фотографий, ничего. – Он вынул толстый скоросшиватель и положил его на стол. – Все, что мне известно, находится здесь.
– Откуда вы знаете, что он до сих пор жив?
– Прошлым летом у нас произошла любопытная встреча. Об этом сказано в досье. Есть там и факты, свидетельствующие о том, что он сделался серийным убийцей.
Глинн задумчиво кивнул.
– Диоген ненавидел меня с детства, он всю жизнь положил на то, чтобы меня уничтожить. 19 января этого года он в конце концов стал приводить свой план в действие. Начал убивать моих друзей и соратников, одного за другим. Изводит меня тем, что я не могу их спасти. Убил уже четверых. Два последних раза присылал мне записки с предупреждением – кто станет жертвой. В первый раз не обманул, во второй раз сблефовал и тем самым заставил меня защищать не того человека. Я не сумел его остановить. Сейчас заявляет, что следующая цель – лейтенант Д'Агоста. Сведения об убийствах подробно изложены в этой папке.
Д'Агоста заметил, как в здоровом глазе Глинна вспыхнул интерес.
– Насколько умен этот Диоген?
– В детстве ему измерили IQ, и он равнялся 210. Было это после перенесенной им скарлатины. Болезнь совершенно его изменила.
Глинн вскинул бровь.
– Мы что же, имеем дело с органическим повреждением мозга?
– Вряд ли. У него и до скарлатины были странности. Болезнь их сильно обострила.
– Поэтому вы ко мне и обратились? Вам нужен полный анализ личности этого человека. С психологической, криминальной и поведенческой точек зрения. Естественно, поскольку вы его брат и слишком близки к нему, сделать этого сами не можете.
– Верно. Диоген вынашивал свой план годами. Он всегда был на три шага впереди меня. На месте преступления улик не оставляет – разве что намеренно. Единственный способ остановить его – предугадать, что он сделает в следующий раз. Я должен подчеркнуть, что время не терпит. Диоген угрожает совершить свое главное преступление завтра, 28 января. Он назвал эту дату кульминацией своего плана. Незачем и говорить, что сейчас в опасности находится много жизней.
Глинн открыл папку здоровой рукой и начал листать ее.
– Я не смогу выдать анализ за двадцать четыре часа.
– Вы должны.
– Это невозможно. Единственное, что могу сделать – отставить в сторону всю остальную работу и сосредоточиться на вашем задании. На это мне потребуется семьдесят два часа. Вы слишком поздно пришли ко мне, мистер Пендергаст. По крайней мере поздно для той даты, которую назвал ваш брат. – Он наклонил голову набок и с любопытством уставился на Пендергаста.
Агент на мгновение замер.
– Ладно, пусть будет так, – тихо сказал он.
– Тогда не будем терять время. – Глинн положил руку на лежавшую перед ним папку и перекинул ее через стол. – Это наш стандартный контракт. Моя цена – один миллион долларов.
Д'Агоста так и подскочил.
– Миллион баксов? Вы в своем уме?
Пендергаст остановил его взмахом руки.
– Согласен.
Он взял папку, открыл ее и быстро просмотрел контракт.
– В конце, – сказал Глинн, – вы найдете наши стандартные заявления. Мы даем абсолютную, безоговорочную гарантию успеха.
– Вы второй раз помянули эту любопытную гарантию. Как вы определяете слово «успех», мистер Глинн?
На лице Глинна снова промелькнула призрачная улыбка.
– Естественно, мы не можем гарантировать, что вы схватите Диогена. Не можем гарантировать и того, что вы предотвратите новые убийства. Это зависит только от вас. Гарантируем мы следующее. Во-первых, мы дадим вам психологический портрет Диогена, который объяснит мотив его преступлений.
– Мотив мне известен.
Глинн пропустил его слова мимо ушей.
– Во-вторых, составленный нами портрет будет обладать силой предвидения. Он подскажет вам в ограниченном пределе возможностей, каковы будут дальнейшие действия Диогена Пендергаста. Мы предлагаем дополнительные услуги – если у вас есть специальные вопросы о будущих действиях интересующего вас лица, то мы пропустим их через нашу систему и выдадим точные ответы.
– Сомневаюсь, что это возможно сделать в отношении любого человека, не говоря уже о Диогене.
– Я не собираюсь пускаться с вами в философские рассуждения, мистер Пендергаст. Люди до отвращения предсказуемы, и психопаты, и старушки-одуванчики. Мы делаем то, что говорим.
– У вас случались ошибки?
– Никогда. Есть только один вопрос, который остается – если можно так сказать – открытым.
– Вы имеете в виду термоядерное устройство?
Если Глинн и удивился, то виду не показал.
– Что еще за термоядерное устройство?
– То, что вы разрабатываете внизу. Я заметил на доске несколько уравнений, имеющих отношение к энергии связи.
Рядом на столе лежала бумага с проектом обработки дробящего взрывчатого вещества, которое может быть использовано лишь для сжатия ядра.
– Придется поговорить с моим старшим инженером, разбрасывающим документы, относящиеся к другим проектам.
– Я также вижу, что вы занимаетесь генетически модифицированным вирусом растительной мозаики. Это тоже относится к другому проекту?
– Мы обещаем конфиденциальность и другим нашим клиентам. Может, вернемся к разговору о Диогене? В частности, к мотиву его преступлений.
– Погодите, – сказал Пендергаст. – Я своим словам цену знаю. Ваши манеры – речь, движения, напор – говорят о человеке с избыточной одержимостью. Я также обратил внимание на ваш шрам. Судя по всему, вы обзавелись им недавно. Все это, вкупе с тем, что я заметил внизу, – скажу прямо – меня насторожило.
Глинн поднял брови.
– Насторожило?
– Боюсь, такой человек, как вы, решающий проблемы более серьезные, чем моя, не станет уделять полное внимание моему делу.