Они вышли в душный подвальный коридор. Вдоль стен протянулись трубы, везде стояли огромные упаковочные ящики. Один из ящиков был открыт, и в нем виднелась массивная черная кость, по толщине не уступающая стволу дерева. “Должно быть, динозавр”, – подумал д’Агоста. Лейтенант всеми силами старался скрыть беспокойство, которое овладело им в тот момент, когда он вспомнил о своем последнем визите в подвалы музея.
– Мы испытали препарат на нескольких организмах, – сказала Марго, когда они вошли из мрачного коридора в ярко освещенную комнату. В углу над осциллографом склонилась лаборантка в халате. – На лабораторных мышах, бактерии e. coli, на сине-зеленых водорослях и нескольких одноклеточных организмах. Мыши находятся здесь.
Д’Агоста посмотрел в указанном направлении и невольно шарахнулся.
– Боже!
Белые стенки стоящих одна на другой клеток были густо забрызганы кровью. На полу – разорванные тушки животных.
– Как вы можете видеть, из четырех первоначально помещенных в клетку мышей живой осталась только одна, – пояснила Марго.
– Но почему вы не рассадили их по разным клеткам? – спросил д’Агоста.
– Суть эксперимента как раз и состояла в том, чтобы поселить их вместе. Мне хотелось установить характер как физических, так и поведенческих изменений.
– Сдается мне, эксперимент слегка вышел из-под контроля?
Марго кивнула:
– Всех мышей кормили лилией Мбвуна, и они очень сильно заражены реовирусом. Весьма необычно, что вирус оказывает на мышей такое же влияние, как и на людей. Обычно действие вируса весьма специфично и зависит от носителя. А теперь посмотрите на это.
Марго протянула руку к самой верхней клетке, и оставшаяся в живых мышь бросилась в атаку. Она шипела, царапала клетку, длинные желтые резцы терзали воздух.
Марго отдернула руку.
– Очаровательно, – кивнул д’Агоста. – Они бьются до смерти, да?
– Самое удивительное, – сказала Марго, – что эта мышь в драке получила страшные раны. Однако взгляните, как хорошо они затянулись. И во всех остальных клетках вы встретитесь с тем же феноменом. Препарат, по-видимому, обладает сильными омолаживающими и целебными свойствами. Свет, судя по всему, их раздражает, но нам и без того известно, что препарат усиливает светочувствительность. Джен как-то забыла выключить свет, и колония, находившаяся под лампой, к утру погибла.
Посмотрев в задумчивости на клетки, она продолжила:
– Есть ещё одна вещь, которую мне хотелось бы вам показать. Джен, не могла бы ты мне помочь?
С помощью лаборантки Марго опустила в верхней клетке разделитель, изолировав мышь в углу, а затем при помощи длинных щипцов ловко извлекла останки мертвого животного и бросила их в ванночку из пирекса.
– Давайте посмотрим. – Она вынесла останки в главное лабораторное помещение и поместила их под широкоугольный бинокулярный микроскоп. Марго приникла к окулярам и расправила останки металлической лопаточкой. Д’Агоста с интересом следил за тем, как девушка рассекла затылочную часть головы и, отвернув в сторону шерсть и кожу, стала изучать череп. После чего она обнажила часть хребта и так же внимательно изучила позвонки.
– На первый взгляд они кажутся абсолютно нормальными. – Марго выпрямилась и повернулась к д’Агосте. – Если не считать омолаживающего эффекта, то препарат, видимо, главным образом оказывает влияние не на морфологию, а на поведение животного. По крайней мере у данного вида. Пока ещё преждевременно утверждать с полной определенностью, но, похоже, Каваките удалось усмирить препарат.
– Да, – согласился д’Агоста. – Но для него это было уже слишком поздно.
– Вот это меня и поражает больше всего, – сказала Марго. – Кавакита, судя по всему, начал принимать препарат до того, как была достигнута нужная фаза. Почему он так рисковал, испытывая наркотик на себе? Даже испытав препарат на других, нельзя быть до конца уверенным в его безопасности. Поспешность всегда была чужда его натуре.
– Самомнение, – подсказал д’Агоста.
– Самомнение не объясняет причин, в силу которых человек превращает себя в морскую свинку. Кавакита был ученым осторожным почти до неприличия. Подобные действия совершенно не в его характере.
– Наркоманом может стать любой, – заметил д’Агоста. – Мне постоянно приходится с этим сталкиваться. Врачи. Медицинские сестры. Даже офицеры полиции.
– Возможно, – не очень убежденно согласилась Марго. – Однако продолжим. Вот здесь находятся зараженные вирусом бактерии и одноклеточные. Как ни странно, но испытания на них дали негативный эффект. Для всех видов, кроме одного.
Она открыла термостат и извлекла из него поднос, уставленный рядами чашек Петри, покрытых пленкой пурпурного агара. Глянцевые, размером в десятицентовую монету пятна на поверхности агара представляли собой растущие колонии одноклеточных.
Марго взяла одну из чашечек:
– Это b. meresgrii – одноклеточное существо, обитающее в прибрежных океанских водах на листьях бурых водорослей и некоторых других водяных растений. В обычных условиях питается планктоном. Я использовала это одноклеточное потому, что оно исключительно спокойно и в то же время весьма чувствительно ко многим химическим веществам.
Проволочной петелькой Марго осторожно провела по колонии одноклеточных, мазнула по стеклышку, поместила его под линзу микроскопа, отрегулировала фокусировку и отступила в сторону, чтобы мог взглянуть д’Агоста.
Лейтенант прильнул к окуляру, но вначале ничего не увидел. Затем на решетчатом фоне он заметил изрядное количество круглых прозрачных пузырьков, отчаянно размахивающих своими жгутиками.
– Вы сказали, что оно ведет себя спокойно, – заметил лейтенант, не отрывая глаза от окуляра.
– Как правило, да.
Неожиданно д’Агоста понял, что безумное движение вовсе не носит случайный характер. Создания нападали одно на другое, разрывая друг у друга оболочку и припадая к образовавшимся разрывам.
– Вы сказали, что они ограничивают свою диету планктоном.
– Повторяю: как правило, да. Вам страшно, правда?
– Вы это точно подметили, – сказал, выпрямляясь, д’Агоста. Он был потрясен тем, что чудовищная ярость этих крошечных существ смогла вызвать у него чувство беспокойства.
– Я так и думала, что вам будет интересно это увидеть. – Марго подошла к микроскопу и прильнула к окуляру. – Потому что, если они намерены…
Она замолчала и замерла.
– В чем дело? – спросил д’Агоста.
Марго молчала.
– Странно, – пробормотала она наконец и обернулась к лаборантке: – Джен, не могла бы ты капнуть на эти экземпляры эозинофилами? И кроме того, постарайся радиоактивным трейсером выявить среди них первоначальных членов колонии.
Жестом попросив д’Агосту подождать, Марго помогла Джен подготовить трейсер и поместила образцы под объективы бинокуляра. Д’Агосте казалось, что прошла уже целая вечность. Наконец Марго выпрямилась, быстро записала что-то в блокнот и снова прильнула к окулярам. Д’Агоста слышал, как она что-то подсчитывает, негромко бормоча себе под нос.