Фоско с трудом удерживал себя в руках. Положив письмо на стол, он взглянул в лицо Пендергасту.
– Что ж, хорошо. Я ожидал от вас сильного хода, но сейчас в моих глазах вы превзошли себя. Значит, сутки, так? Пинкеттс отведет вас в ваши покои, а я обдумаю предложение.
– Разбежался! – ответил д'Агоста. – Сейчас мы уйдем, а ты давай пиши признание. Потом позвонишь нам в отель.
Пинкеттс все еще целился в д'Агосту и Пендергаста, переводя ствол от одного к другому. Д'Агоста прикинул: он мог бы всадить пулю в лакея – если, конечно, правильно рассчитать.
– Вы отправитесь в свои комнаты, – повелительно произнес граф. – И будете ждать.
Он едва заметно кивнул Пинкеттсу, и тот шевельнул рукой. Д'Агоста упал, перекатился и выстрелил – все в одном плавном, отработанном до автоматизма движении. Пинкеттс не издал ни звука. Только отшатнулся к стене и выстрелил в воздух. Д'Агоста встал на колено, спустил курок еще два раза – «беретта» выпала из рук лакея и откатилась в угол. Пендергаст тем временем достал свой пистолет и уже прицелился в графа.
Фоско медленно поднял руки.
И тут в проходах, ведущих из зала, появились вооруженные люди в крестьянской одежде. Они спокойно и уверенно вошли в зал. Всего их набралось с полдесятка.
В углу Пинкеттс булькнул в последний раз и затих.
– Похоже, у нас ничья, – не опуская рук, произнес Фоско. – Это напоминает мне сцену из драмы. Вы убиваете меня – мои люди убивают вас.
Такие легкие, слова графа отдавали резкостью. От них веяло холодом.
– Дайте нам уйти, – сказал д'Агоста. – И никого убивать не придется.
– Вы уже убили Пинкеттса, – парировал Фоско. – И вы еще смели читать мне лекции о святости человеческой жизни! Пинкеттс был моим лучшим и самым преданным слугой.
Д'Агоста шагнул к графу.
– Агент Пендергаст! – повысил голос Фоско. – Задумайтесь на секунду: эту игру вам не выиграть. На счет «три» д'Агосту убьют. Вы, конечно, застрелите меня – и останетесь жить, сознавая вину за гибель партнера. Вы узнали меня достаточно хорошо и должны понимать: я не блефую. Сложите оружие, ведь у вас есть письмо.
Фоско выдержал паузу.
– Раз.
– Он блефует! – крикнул д'Агоста. – Не поддавайтесь!
– Два.
Пендергаст опустил пистолет.
Фоско по-прежнему не опускал руки.
– Мистер д'Агоста, ждем только вас. Не заставляйте меня доводить счет до конца. Вы ведь понимаете, что даже с такими замечательными навыками ситуации вам не исправить. Вы убьете одного, ну двоих человек, но уж третий-то наверняка отправит вас к праотцам.
Д'Агоста медленно пустил пистолет. Еще один был пристегнут к ноге – точно так же, как у напарника. Так что игра еще далеко не проиграна. К тому же д'Агоста рассчитывал на письмо Пендергаста.
Сверкающими глазами Фоско посмотрел на д'Агосту, затем – на агента.
– Очень хорошо. Мои люди проводят вас в комнаты, а я пока обдумаю предложение.
Пендергаст вышел из своей комнаты с первыми лучами восходящего солнца. Сидящий у камина д'Агоста буркнул что-то в приветствие. Он проворочался всю ночь, так и не сумев заснуть. Зато у фэбээровца, похоже, проблем со сном не возникло.
– Отличный огонь, Винсент. – Пендергаст разгладил костюм и присел рядом. – Осенью на рассвете бывает довольно прохладно.
– Выспались? – Д'Агоста со злостью ткнул в огонь кочергой.
– Кровати у графа – сущая пытка. А так все сносно.
Д'Агоста подбросил в камин полено, снедаемый бездельем и неведением. Вчера сержант ждал от напарника объяснений, а тот, едва они вернулись из зала, заперся у себя в комнате.
– Так как же вы узнали про тайное общество? – угрюмо спросил д'Агоста. – Вы и прежде доставали кроликов из шляпы, но вчера... Будто джинн из бутылки.
– Восхищаюсь вашей стилистикой – так смешать образы. Что же до Фоско, я кое-что заподозрил еще прежде, чем нашел конский волос на вилле у Балларда.
– И когда же проклюнулось подозрение?
– Помните, я упоминал помощника, Майма? Он выяснял, чем занимались гости с последней вечеринки у Гроува. Вот что удалось найти на Фоско: полгода назад граф тайно приобрел редкий крест семнадцатого века в антикварной лавке на улице Маджио.
– Крест, который он одолжил Гроуву?
– Вот именно. А теперь вспомните момент, когда граф сказал, что, проживи Гроув хоть на день дольше, он стал бы на сорок миллионов богаче.
– Угу. Если кто-то выставляет алиби напоказ, значит, у него рыльце в пушку.
– Говорливость – ахиллесова пята графа.
– Говорливость и выпендреж.
– Я начал искать уязвимые места Фоско. Было ясно, что он – человек опасный, и нам бы пригодилась любая зацепка. Еще в казармах синьор полковник сказал, что высшие круги Флоренции буквально кишели тайными обществами. Я решил выяснить, не принадлежит ли к таким и наш граф. А если да, то как это можно обратить против него. Флорентийская знать – древнейшая в Европе, она уходит корнями в тринадцатый век. Большинство старинных титулов связано с секретными орденами и гильдиями, следы которых прослеживаются вплоть до Крестовых походов. Они хранят тайные документы, проводят обряды... Их много: тамплиеры, черные знаменосцы, розенкрейцеры... всех и не перечислить.
Д'Агоста молча кивнул.
– Некоторые организации относятся к своему делу чрезвычайно серьезно, пусть даже им остались только пустые обряды и церемонии. Я подумал, раз уж граф происходит из очень древнего рода, он наверняка принадлежит сразу к нескольким из орденов. Я послал Констанс е-мейл, и она раскопала для меня кое-что интересное. Мне оставалось только воспользоваться личными связями здесь, в Италии.
– И когда вы это сделали?
– Позапрошлой ночью.
– А я-то думал, вы спали себе в номере отеля.
– Сон – лишь досадная биологическая потребность, которая съедает наше время. К тому же во сне мы уязвимы. Так или иначе, я напал на след Общества Десяти. Эта гильдия наемных убийц была создана в самый конфликтный период тринадцатого века. Медичи тогда еще не пришли к власти. Один из основателей гильдии, французский рыцарь Гуго д'Аквилан, привез во Флоренцию особые манускрипты, полные знаний по темным искусствам. С их помощью ассасины вызвали – по крайней мере так они считали – дьявола и попросили того о помощи в ночном ремесле. Они поклялись друг другу на крови хранить тайну, а того, кто нарушил ее, ждала немедленная смерть. Членом гильдии стал и рыцарь Мантун де Ардаз да Фоско. Он передал членство в Обществе Десяти вместе с титулом своему сыну, а тот – своему и так далее, пока очередь не дошла до нашего Фоско. Судя по всему, их династию назначили хранителями библиотеки Comitatus, тех самых древних документов, которые Фоско использовал, чтобы вызвать дьявола для Балларда и компании. Не знаю, собирался ли граф с самого начала изъять из архива такие знания. Но, познакомившись с четверкой студентов, он должен был понять, что Бекманн умел читать по-итальянски, а Гроув, несмотря на молодость, разбирался в рукописях, поэтому для представления подошел бы далеко не каждый документ. Думаю, Фоско собирался лишь позабавиться и в том возрасте еще не сознавал, какое наказание его ждет. Ведь человек вступает в полноправные члены Общества Десяти, только когда ему исполняется тридцать.