— Хорошо, почему нет?
Через несколько минут они уже входили в церковь. Двери были не заперты, но в церкви царили пустота и сумрачность: на улице уже сгущались сумерки, а здесь еще не зажигали свет.
— Где же музыка? — удивилась Орхидея. — Здесь никого нет.
— Мы пришли рановато, — объяснил Кивающий Журавль. Он взял девушку под руку и вежливо повел по проходу вперед, к самым темным местам для певчих. — Здесь лучше всего…
— Ладно… — В ее голосе уже слышалось сомнение.
Кивающий Журавль упорно держал правую руку глубоко в кармане своей полушинели. На пальцах по-прежнему были наперстки. В темноте алтаря он вынул руку из кармана.
— Я слышу, как звенят наперстки для струн, — испуганно пожаловалась Орхидея.
— Конечно, — кивнул он. — А я все время слышу музыку. Бесконечный блюз. — Он поднял руку, помахал перед ее лицом пальцами, блеснув в темноте наперстками-когтями, и тихонько запел:
Я не против сдохнуть, о Господи,
Если б не слезы мальца…
Гидеон покинул учебный центр, но к машине не пошел, а побрел через лужайку к бывшей сторожке старого имения, ныне превращенной в небольшой частный дом. Шестое чувство подсказало, что там обитает пожилая поборница порядка: ровная кирпичная тропинка, цветник у входа, кружевные занавески на окнах и любопытные украшения внутри, которые он сумел разглядеть снаружи.
Он приблизился к двери как бы невзначай, но ему навстречу словно ниоткуда шагнули двое азиатов в черном.
— Чем вам помочь? — спросил один вежливо, преградив ему путь.
Гидеон не знал даже имени бабушки.
— Я пришел повидаться с матерью Фу Лиан.
— Простите, мадам Чун вас ожидает?
«Хорошо уже то, что не ошибся домом», — подумал Гидеон.
— Нет, но я отец мальчика, поступившего учиться в Трокмортонскую академию, и…
Ему даже не дали договорить. Вежливейшим образом, но вполне откровенно они подошли, взяли его с обеих сторон под руки и повели прочь от дома.
— Идемте с нами.
— Да, но Джи, ее внук, будет учиться в одном классе с моим сыном, и…
— Вам лучше пойти с нами.
Гидеон заметил, что его ведут не к машине, а к железной дверце в боковой стене главного дома. Его посетило неприятное воспоминание, как он проснулся в гонконгском отеле в окружении китайских агентов.
— Одну секунду… — Он уперся, роя каблуками землю.
Провожатые тоже остановились, напряглись и, оторвав его от земли, буквально понесли к двери.
Но тут от домика донесся голос. Азиаты замерли на месте. Оглянувшись, Гидеон увидел на ступеньках пожилую китаянку, манящую их к себе и что-то говорящую на своем языке.
Охранники поразмыслили и отпустили его. Сначала сделал шаг назад один, потом другой.
— Заходите! — позвала его хозяйка домика. — Скорее!
Гидеон покосился на охранников, но те не шевелились, и он поспешил на зов. Женщина пригласила его в гостиную.
— Пожалуйста, присядьте. Чаю?
— Спасибо, не откажусь, — ответил Гидеон, разминая помятые охранниками руки.
Вошел слуга, мадам Чун сказала ему пару слов, и он исчез.
— Простите мою охрану, — слегка улыбнулась хозяйка. — Моя жизнь подвергается сейчас опасности.
— Что за опасность? — осведомился Гидеон.
Женщина вместо ответа только опять улыбнулась.
Слуга принес изящный чайник и две крохотные фарфоровые чашечки. Пока женщина разливала чай, Гидеон тщательно ее изучал. Это точно та самая особа с видеозаписи. Ему стало страшновато рядом с ней находиться, слишком долгим и причудливым был его путь сюда. Впрочем, при встрече лицом к лицу она оказалась совсем другой: некачественная запись видеокамеры не передавала той жизненной энергии, которая ее переполняла. Он подумал, что вряд ли встречал раньше такого же энергичного человека в таких почтенных летах. Ее хотелось сравнить с юркой веселой птичкой.
Она подала ему чашечку, села на стул напротив, сложила руки на коленях и посмотрела на него так пытливо, что он покраснел.
— Вижу, у вас ко мне вопрос, — произнесла хозяйка.
Гидеон задал свой вопрос не сразу. Его мысль напряженно работала. Он заготовил несколько версий, придумал несколько сценариев, чтобы побольше из нее вытянуть. Но теперь, сидя перед мадам Чун, понимал, что ее не проведешь. Все тщательные построения, замыслы и испытанные временем ходы пришлось разом отвергнуть. Испытывая по неведомой причине страх, он не знал, что сказать. Надо было срочно сочинить совершенно новую историю, в которой переплелись бы вымысел и правда, хотя мадам Чун, как он все лучше понимал с каждой секундой, незамедлительно его разоблачит.
— Лучше скажите мне всю правду, — молвила она с улыбкой, будто читая его мысли.
— Я…
Он не смог продолжить. Выложить все как есть значило обречь себя на поражение. От сильнейшего смущения Гидеон все гуще заливался краской.
— Тогда давайте-ка я сама вас поспрашиваю.
— Давайте, спасибо… — пролепетал он с огромным облегчением.
— Ваше имя?
— Гидеон Кру.
— Откуда вы, чем занимаетесь?
Он заколебался. Хотел было соврать, но, кажется, впервые в жизни решил не увиливать.
— Я живу в Нью-Мексико и работаю в Национальной лаборатории в Лос-Аламосе.
— Место рождения?
— Вашингтон, федеральный округ Колумбия.
— Ваши родители?
— Мелвин и Дорис Кру. Обоих уже нет на свете.
— Простите. — Она по-прежнему сверлила его своими блестящими черными глазами. — По-моему, вы профессиональный лжец. Но по всей видимости, у вас исчерпался запас лжи.
Ему нечем было крыть.
— Вот я и говорю: почему бы для разнообразия не сказать правду? Вдруг так вы скорее добьетесь желаемого?
«Похоже, старуха загнала меня в угол. Деваться некуда, путь к бегству отрезан. Как это произошло?»
Она ждала со сложенными на груди руками, с улыбкой на губах.
«Ну и черт с ней!»
— Я в некотором роде… специальный сотрудник, — выдавил Гидеон.
Ее тонко подведенные брови взлетели на лоб. Гидеон тяжело, до хрипа, вздохнул. Почему-то он не мог ей врать и испытывал от этого небывалое облегчение.
— У меня задание: выяснить, что привез в США Марк By, и найти привезенное.
— Марк By? Наконец-то вы заговорили дельно! На кого работаете?
— На Соединенные Штаты. Но не напрямую.