— Но он не знает, кто его освободил! — сказал Пико.
Он хотел добавить, что старик не в себе и разум его помутился от пребывания в тюрьме, но Колонна настаивал:
— Уже сам наш интерес к нему сочтут подозрительным, и это нас погубит.
Пико не был уверен, что понял его слова. Но тут старик пошевелился, и юноша удержался от вопросов. Манилио вдруг ожил. Он приподнялся на локтях и посмотрел на пламя свечей на алтаре, болезненно щурясь от света.
Пико сжал ему руку, пытаясь вывести из ступора. Тот вяло повернулся к юноше. Скорее всего, он не сознавал, что находится уже не в руках тюремщиков, и держался с той же покорностью, с какой все эти годы сносил их издевательства.
— Мастро Манилио! Вы свободны! Я Франческо Колонна, племянник кардинала Просперо! Вы его помните? Мы уведем вас отсюда!
— Просперо… кардинал, — забормотал старик, и в глазах его вдруг сверкнула искорка. — Кардинал… Где он? Почему он меня бросил?
— Никто из ваших друзей вас не забыл. А вы их помните? — взволнованно вмешался Пико. — Вы помните Леона Баттисту Альберти?
— Баттисту… помню. А где теперь князь всех архитекторов?
Пико печально покачал головой. Ни к чему волновать известием о смерти этот и без того расстроенный разум. Может, и вся эскапада не имела смысла, и они вытащили из тюрьмы только несчастные обломки человеческого существа, которое уже доконали беды и болезнь.
— Я с ним виделся… и разговаривал, — вдруг произнес старик.
— Когда? — удивился Пико.
— Когда… Год тому назад… Может, несколько дней… Он как раз показал мне рисунок.
— Какой?..
Но старик снова впал в оцепенение. Он загораживался от света и пристально вглядывался в алтарь, словно ища там что-то ускользнувшее от него.
— Все не так… Не та форма… — забормотал он, указывая куда-то дрожащей рукой.
Пико проследил за его движением, пытаясь понять, что старик имеет в виду. Тот явно хотел что-то сообщить, но у него не получалось, и он волновался. Над алтарем старой капеллы водрузили современное украшение: что-то вроде каминной доски, на которой полуколонны чередовались со слепыми окнами. Видимо, такое решение было вдохновлено римскими руинами, окружавшими город.
— Все не так… — повторил старик. — Книга…
Пико вздрогнул, стараясь не пропустить не то что ни одного слова — ни одного звука.
— Вы что-то знаете о загадочной книге… почти ритуальной… пришедшей очень издалека? — спросил он, сам не веря, что получит ответ.
Манилио втянул голову в плечи, словно в капеллу ворвался порыв ледяного ветра.
— Его книга… Я ее видел… Но никто не может ее прочесть. Ключом к шифру владеет только бог рукописей.
— Вы ее видели? Где она?
Пико дрожал от неожиданного известия. Однако старик продолжал вглядываться в алтарь, пытаясь рукой вытереть кровь, оставшуюся на губах.
— Все не так… Модель не та… — повторил он, отрицательно помотав головой.
Пико легонько его встряхнул.
— Вы видели книгу? Где она?
— Там, где и всегда, среди самых ценных сокровищ Академии. Мы все об этом знаем.
— Мы все? А кто участвовал в Академии, прежде чем ее распустили? Есть в Риме кто-нибудь из старых членов?
— Массимиано Корси, Бартоломео Сакки, Доменико Ардженти, Морганте Фульчи, а самый великий из всех — кардинал Просперо.
— Но никого из них уже нет в живых, — шепнул Франческо Колонна на ухо Пико. — Я же вам сказал, что Академию распустили после смерти моего деда!
Должно быть, старик расслышал его слова.
— Что? Все умерли? И Абенцио, брат мой в искусстве? И Антонио Перфетти? Они тоже покинули этот мир? Академию… распустили? Кто сказал? Ничего подобного. Она существует! — крикнул старый архитектор. — Она жива!
И снова зашелся кашлем.
Пико обменялся быстрым взглядом с Франческо Колонной. Тот пожал плечами и с разочарованным видом покрутил пальцем у виска.
— Разве со смертью кардинала Просперо Академия не перестала существовать? — не унимался Пико.
Из всех людей, упомянутых Манилио, только имя Антонио Перфетти ему о чем-то говорило.
— Нет, Академия существует. И всегда существовала!.. Мне это говорил один человек в тюрьме.
— Кто?
— Он сидел со времен заговора и вступил в Академию задолго до меня… Пятнадцать лет в цепях… Я видел, как он умирал…
— О ком это он? — спросил Пико у Франческо. — Вы что-нибудь понимаете?
— О заговоре Стефано Поркари, я уверен. Похоже, старик утратил чувство времени.
— Но если Академия существует, как можно в нее вступить? — спросил Джованни, повинуясь внезапному озарению. — И я тоже могу принять в ней участие?
Старик поднес палец к губам. Щеки его вдруг вспыхнули, будто слабая, больная кровь снова побежала по жилам.
— Это тайна! «Ingredieris per Columnam» — вот что говорили новичкам. Вот как вступают в Витрувианскую академию.
— «Вступишь через посредство Колонны», — перевел Пико. — Следовательно, членов Академии отбирал кардинал? Или, может, он санкционировал вступление?
— «Ingredieris per Columnam», — торжественно повторил старик, словно читая стих из Писания. — Ничто не кончено!
И его снова согнул приступ кашля.
Пико разочарованно повернулся к Франческо:
— Боюсь, что все наши усилия тщетны. Этот бедняга не знает ничего, что произошло за последние пятнадцать лет. Его разум полностью утратил ясность.
Франческо Колонна задумчиво кивнул.
— Вы ведь работали в замке Сант-Анджело? Помните? — спросил он вдруг с нарочитым равнодушием.
По плечам старика прошла дрожь. Похоже, он испугался.
Голова его затряслась, и он затянул жалобным голосом:
— Нет, синьор, я ничего не знаю о замке, я ничего не знаю, ничего не знаю…
Франческо подошел к нему и стал ласково гладить по руке, как испуганного ребенка.
— Успокойтесь, вы среди друзей. Никто больше не причинит вам зла. Можете говорить. Постарайтесь вспомнить. Много лет назад, когда вы были членом Академии… вас вызвали возглавить работы в замке Сант-Анджело, верно?
Старик просиял, словно одно воспоминание о молодости сразу отогнало все его страхи.
— Да, мне была оказана великая честь… Это Леон Баттиста рекомендовал меня, ему я обязан…
Пико вгляделся в лицо Франческо. Почему для него так важно сейчас перевести разговор на замок Сант-Анджело? Старик ничего не помнил, путал факты и время. Но из его сбивчивых ответов постепенно вырисовывалась картина его работы — новых оборонительных сооружений замка Сант-Анджело. Джованни спросил себя, нет ли и в этом руки Леона Баттисты Альберти? Ведь архитектор занимался фортификациями и одним из первых предложил выстроить новые стены, которые смогут противостоять ударам артиллерии. Может, такие стены и строили в замке?