— Интересный он человек.
Он улыбнулся:
— Хорошая попытка… снова. Но я не сказал «он».
Они подошли к отелю. Наверху, у ее номера, Кнолль остановился перед дверью.
— Утром во сколько? — спросила она.
— Мы выезжаем в семь тридцать. Клерк внизу сказал, что завтрак подают после семи. Местность, которую мы ищем, недалеко — около десяти километров отсюда.
— Я ценю все, что вы сделали. Не говоря уже о том, что вы спасли мне жизнь.
Кнолль слегка поклонился:
— Я польщен.
Рейчел улыбнулась.
— Вы говорили мне только о вашем муже. В вашей жизни есть мужчина?
Вопрос был неожиданный. Немного рано.
— Нет. — Она тут же пожалела о своей честности.
— Ваше сердце все еще тоскует по вашему бывшему мужу, не так ли?
Его это не касалось, но почему-то она ответила:
— Иногда.
— Он знает об этом?
— Иногда догадывается.
— Сколько прошло времени?
— С каких пор?
— С тех пор, как вы занимались любовью.
Его взгляд задержался на ней дольше, чем она ожидала. Этот мужчина обладал интуицией, и это волновало ее.
— Недостаточно для того, чтобы я прыгнула в постель к незнакомцу.
Кнолль улыбнулся:
— Может, этот незнакомец поможет вашему сердцу забыть?
— Я не думаю, что это то, что мне нужно. Но спасибо за предложение. — Она вставила ключ и отперла замок, затем оглянулась: — Первый раз мне сделали предложение в такой форме.
— И безусловно, не последний. — Он наклонил голову и улыбнулся: — Спокойной ночи, Рейчел.
Он повернулся и пошел в свой номер. Выражение его лица заставило Рейчел задуматься.
Интересно, что ее отповедь подействовала на него как вызов…
Кельхайм, Германия
Воскресенье, 18 мая, 7.30
Кнолль вышел из отеля и стал изучать утреннее небо. Ватный туман окутывал тихую деревню и окружающую ее долину. Небо было мрачным, позднее весеннее солнце с трудом старалось обогреть день. Рейчел прислонилась к машине, явно готовая ехать. Он подошел к ней.
— Туман поможет скрыть нашу поездку. То, что сегодня воскресенье, тоже хорошо. Большинство людей будет в церкви.
Они сели в машину.
— Кажется, вы сказали, что это место — оплот язычества, — напомнила Рейчел.
— Это для туристических брошюр и путеводителей. В этих горах живет множество католиков, и живет веками. Они религиозные люди.
«Вольво» заурчал, пробуждаясь к жизни, и быстро двинулся прочь из Вартберга; мощеные улицы были почти пустыми и влажными от утренней прохлады. Дорога на восток поднималась вверх, а затем спускалась вниз в очередную окутанную туманом долину.
— Эта местность все больше напоминает мне Великие туманные горы в Северной Каролине, — сказала Рейчел. — Они тоже покрыты дымкой.
Кнолль ехал по карте, нарисованной Макаровым, и размышлял, была ли это охота на призрака. Как могли тонны янтаря оставаться спрятанными более полувека? Многие их искали, некоторые погибли. Он прекрасно знал о так называемом проклятии Янтарной комнаты. Но, с другой стороны, какой вред мог причинить краткий осмотр еще одной горы? По крайней мере, поездка будет интересной, спасибо Рейчел Катлер.
За очередным подъемом дороги они опять спустились в долину, толстые стволы окутанных туманом буков возвышались с каждой стороны. Он подъехал к месту, указанному как конечный пункт на карте Макарова, и припарковался на свободном от деревьев месте.
Кнолль сказал:
— Дальше мы пойдем пешком.
Они вышли из машины, и он достал из багажника рюкзак.
— Что в нем? — спросила Рейчел.
— То, что нам понадобится. — Он надел рюкзак на плечи. — Теперь мы просто пара туристов на дневном маршруте.
Затем он подал ей куртку:
— Держите. Она вам понадобится, когда мы спустимся под землю.
Кристиан надел свою куртку еще в отеле, кинжал был помещен в ножны на правой руке под нейлоновым рукавом. Он повел ее в лес, дорога, покрытая зеленой травой, шла в гору, когда они двигались на север от шоссе. Они прошли по едва заметной тропе, которая извивалась у основания высокой горной цепи. Вдалеке показались входы в три шахты. Один был закрыт железными воротами, на грубом граните была прикреплена табличка — «GEFAHR-ZUTRITT VERBOTEN-EXPLOSIV».
— Что здесь написано? — спросила Рейчел.
— Опасно. Нет входа. Взрывчатка.
— Вы не шутили, когда говорили об этом.
— Эти горы были как банковские подвалы. В одной из них союзники нашли германские национальные сокровища. Четыреста тонн произведений искусства из берлинского Музея кайзера Фридриха тоже были спрятаны здесь. Взрывчатка отпугивала лучше отрядов охраны и сторожевых собак.
— Это то, за чем охотится Вейленд Маккой? — спросила она.
— Судя по тому, что вы рассказали, — да.
— Думаете, ему повезет?
— Трудно сказать. Но я серьезно сомневаюсь, что миллионы долларов в старых пещерах все еще ждут, чтобы их нашли.
Запах прелой листвы сгущался в тяжелом воздухе.
— В чем был смысл? — снова спросила Рейчел, пока они шли. — Война была проиграна. Зачем прятать все это добро?
— Вам нужно поставить себя на место немцев в тысяча девятьсот сорок пятом году. Гитлер приказал солдатам драться до последнего, иначе они будут казнены. Он верил, что если Германия продержится долго, то союзники в конце концов присоединяться к ней в борьбе против большевиков. Гитлер знал, как сильно Черчилль ненавидел Сталина. Он также читал про замыслы Сталина, как тот скрупулезно спланировал передел Европы. Гитлер думал, что главное для Германии — вывести из игры Советский Союз. Тогда все эти сокровища были бы спасены.
— Глупость, — пожала плечами Рейчел.
— Лучше было бы сказать — безумие.
Пот каплями выступил у него на лбу. Его кожаные ботинки покрылись пятнами влаги от росы. Кнолль остановился и стал изучать небо и многочисленные входы в шахты невдалеке.
— Ни один не выходит на восток. Макаров сказал, что выход из шахты должен быть на восток. И обозначен BCR-шестьдесят пять.
Они продвинулись глубже в лес. Десять минут спустя Рейчел крикнула:
— Вон он!
Сквозь деревья был виден еще один вход в шахту, он также был загорожен железными воротами. На ржавой табличке, прикрепленной к решетке, было написано: «BCR-65». Кнолль проверил по солнцу. Восток.