Он обвел рукой комнату:
— Здесь то же самое. В течение двух веков дуб расширялся и сжимался, а в некоторых местах прогнил. Печное отопление, плохая вентиляция и влажный климат Царского Села — все это только ухудшило положение. Дуб деформировался со сменой времен года, мастика потрескалась, и куски янтаря отвалились. Почти тридцать процентов пропало к моменту прихода нацистов. Еще десять процентов было потеряно во время похищения. Когда отец нашел панели, они были в жалком состоянии.
— Я всегда предполагал, что Иосиф Лоринг знал гораздо больше, чем говорил, — произнес Фелльнер.
— Вы не можете представить себе разочарование отца, когда он в конце концов нашел их. Он вел поиски семь лет, а представлял красоту и вспоминал их величие с тех самых пор, как видел их в Санкт-Петербурге перед русской революцией.
— Они были в той пещере под Штодтом, правильно? — спросила Моника.
— Правильно, моя дорогая. В тех немецких грузовиках были эти ящики. Отец нашел их летом тысяча девятьсот пятьдесят второго года.
— Но как? — спросил Фелльнер. — Русские вели серьезные поиски, так же как и частные коллекционеры. Тогда все хотели заполучить Янтарную комнату, и никто не верил, что она была уничтожена. Иосиф был в ярме у коммунистов. Как ему удался этот подвиг? И, что еще более важно, как ему удалось сохранить это?
— Отец был близок с Эрихом Кохом. Прусский гауляйтер признался ему, что Гитлер хотел отправить панели на юг до прихода Красной армии. Кох был верен Герингу, но он был не дурак. Когда Гитлер приказал эвакуировать панели, он подчинился и ничего не сказал Герингу. Панели увезли не дальше региона Гарц, где они были спрятаны в горах. В конце концов Кох признался Герингу, но даже гауляйтеру не было известно их точное местонахождение. Геринг нашел четверых солдат из отряда, сопровождавшего панели. По слухам, он пытал их, но они ему так ничего и не сказали.
Лоринг покачал головой.
— Геринг совершенно сошел с ума к концу войны. Кох боялся его до смерти, поэтому он разбросал части Янтарной комнаты. Дверные петли, медные ручки, камни из мозаики были спрятаны в Кенигсберге. Кох телеграфировал ложное сообщение об уничтожении комнаты не только Советам, но и Герингу. Но те мозаики были копией, над которой немцы работали с тысяча девятьсот сорок первого года.
— Я никогда не принимал на веру историю о том, что янтарь сгорел во время бомбежек Кенигсберга, — заявил Фелльнер. — Весь город пропах бы тогда как горшок с ладаном. Ведь, когда янтарь плавят, он издает сильный характерный запах, похожий на запах плавленой канифоли.
Лоринг хихикнул:
— Это правда. Я никогда не понимал, почему никто не обратил на это внимания. Ни в одном отчете о бомбардировках не упоминалось о запахе. Представьте себе двадцать тонн янтаря, медленно тлеющего в огне. Запах распространился бы на мили и пропитал бы все окрестности на несколько дней пути.
Моника легонько погладила одну из отполированных стен:
— Никакой напыщенности камня. Почти теплые на ощупь. И гораздо темнее, чем я себе представляла. Намного темнее, чем восстановленные панели в Екатерининском дворце.
— Янтарь темнеет со временем, — пояснил ее отец. — Хотя разрезанный на части, отполированный и склеенный вместе янтарь выдержит века. Янтарная комната восемнадцатого века была бы гораздо более яркой, чем эта комната сегодня.
Лоринг кивнул.
— И хотя кусочкам этих панелей миллионы лет, они хрупкие, как кристаллы, и так же привередливы. Это делает сокровище еще более изумительным.
— Он сверкает, — восхищенно сказал Фелльнер. — Как зимнее солнце. Светит, но не греет.
— Как и оригинал, этот янтарь сзади покрыт серебряной фольгой. Свет просто отражается.
— Что ты имеешь в виду — как и оригинал? — встревожился Фелльнер.
— Как я сказал, отец был разочарован, когда вскрыл пещеру и нашел янтарь. Дуб прогнил, почти все кусочки отвалились. Он заботливо восстановил все и добыл копии фотографий, которые были сделаны в Советском Союзе до войны. Как и нынешние реставраторы в Царском Селе, отец использовал эти фотографии, чтобы реконструировать панели. Единственное различие — он обладал первоначальным янтарем.
— Где он нашел мастеров? — спросила Моника. — Насколько я помню, знание о том, как обращаться с янтарем, было утрачено во время войны. Большинство старых мастеров погибли.
— Некоторые выжили, — парировал Лоринг. — Спасибо Коху. Геринг намеревался создать комнату, идентичную оригиналу, и дал Коху инструкции посадить мастеров в тюрьму, чтобы они были под присмотром. Отец смог найти многих из них еще до конца войны. Он предложил обеспеченную жизнь им и тем членам их семей, которые остались в живых. Многие приняли его предложение и жили здесь в уединении, медленно, по кусочкам, создавая шедевр заново. Несколько их потомков все еще живут здесь и ухаживают за этой комнатой.
— Это не опасно? — спросил Фелльнер.
— Вовсе нет. Эти люди и их семьи верны мне. Жизнь в советской Чехословакии была трудной. Жестокой. Они все до единого были благодарны за щедрость, проявленную Лорингом по отношению к ним. Все, что мы хотели от них, это хорошая работа и соблюдение тайны. Почти десять лет потребовалось, чтобы сделать то, что вы сейчас здесь видите. Слава богу, русские обучали всех своих художников в манере реализма, так что реставраторы были компетентны.
Фелльнер махнул рукой на стены:
— Завершение всего этого стоило целого состояния.
— Отец купил янтарь, необходимый, чтобы заменить недостающие куски, на легальном открытом аукционе, что было очень дорого даже в 1950-е годы. Он также использовал некоторые современные технологии при восстановлении. Новые панели сейчас не дубовые. Вместо цельного дерева слои сосны, ясеня и дуба проварены вместе и склеены. Отдельные слои дают возможность расширения. Кроме этого, между янтарем и деревом добавлен специальный увлажняющий слой. Янтарная комната не только полностью восстановлена, она теперь еще и долговечна.
Сюзанна тихо стояла около дверей и внимательно следила за происходящим. Старый немец не скрывал своего изумления. В мире мало найдется вещей, способных шокировать такого искушенного человека, как Франц Фелльнер, миллиардера с коллекцией, которая восхитила бы любой музей в мире. Сюзанна понимала его шок. Она сама испытала похожие чувства, когда Лоринг впервые ввел ее в эту комнату.
— Куда ведут две другие двери? — поинтересовался Фелльнер.
— Эта комната находится в центре моей закрытой галереи. Мы возвели стены и разместили двери и окна в точности, как в оригинале. Вместо комнат Екатерининского дворца эти двери ведут в другие секции моей частной коллекции.
— Как долго находится здесь эта комната?
— Пятьдесят лет.
— Удивительно, что вам удалось скрывать ее все это время, — сказала Моника. — Советский Союз обмануть трудно.