— К брату пошел в рубку.
Хорошо это или плохо, Насте сообразить не удалось.
— Как дела?
Вовка застыл на пороге. Вид у него был уставший.
Настя с Наташей быстро переглянулись.
— Вроде все спят, — протянула Цветаева.
Если говорить, то сейчас. Это же ЧП. Ночь. Двоих нет. Куда их понесло? В поселок? Кого они там встретят? Вернутся ли?
Старший вожатый, прищурившись, смотрел на Настю. Но она чувствовала другой взгляд. Тяжелый. Прожигающий насквозь. И так страшно было поднять глаза, опять увидеть, пережить вчерашний ужас. Ой, не надо!
— Только что обошла палаты, — через силу произнесла Настя. — Все в порядке.
Демон стоял рядом с Вовкой. Губы его кривила злая усмешка. Хотя ему, наверное, сейчас не очень весело. На земле, без хозяина, без возможности вернуться домой. Попади Настя в такую историю, она бы тоже злилась.
Демон медленно протянул руку и легонько ткнул Вовку пальцем в затылок. Вожатый поморщился.
— Голова у меня что-то болит, — пожаловался он, тяжело припадая к косяку двери.
— Надо думать, — еле слышно фыркнула Наташка.
— Тебя проводить? — Николай Сергеевич встал вполоборота, выпуская старшего вожатого в коридор.
Настя закрыла глаза. Кто следующий?
Как только Николай Сергеевич вернулся, Настя снова пошла по палатам. Мальчишки были на месте. Они даже ровно дышали, словно никуда и не ходили. Успели уснуть? А может, они никуда и не исчезали, просто кто-то сделал так, чтобы она их не видела?
Сорок дней. Вряд ли у демонов есть кодекс чести. Что-то типа — детей и стариков не трогать. Тронут и глазом не моргнут. У них своя игра. Им чем больше жертв, тем лучше. Но что он хочет? Заключить с ней союз? Потребовать, чтобы его отпустили? А может, он просто развлекается, путая планы людей, разрушая установившиеся связи, сталкивая тех, кто не должен был столкнуться.
Настя вышла из палаты. По стене шоркнула тень. Или это перед фонарем на улице пролетела ночная бабочка, задела крылом железный каркас вокруг матового стекла? Бабочка… Раньше ее что-то мотыльки не пугали. А теперь разлетались. Ну, конечно! Днем до нее добраться невозможно. Но есть ночь. Темное время суток. Когда мрак поселяется в каждом закутке. Когда так легко из души вынуть лето и солнце, а взамен вложить зиму с вечными сумерками. Когда обманные видения выдаются за правду. Когда кажется, что ты слышишь крики всех умирающих в мире, чувствуешь всю боль земли, а в тебе одно лишь равнодушие и лень. Когда не веришь ни в кого, особенно в себя, и остается только принять то, что тебе говорят. А говорят так сладко, так искренне и просто:
— Пойдем со мной. Пойдем! Ничего не бойся. Скоро ты увидишь, что страхи — пустота. Не будет ни вершин, ни бездн, я спрячу тебя от всех невзгод. Я могу все. Я подарю тебе вечность. Все то, что ты здесь называла любовью и страстью, покажется смешным. Это шутовское кривляние. Ты познаешь со мной, что такое страсть. Что такое настоящая жизнь.
Она это все хорошо представила. Алые от солнца облака, горы, обрывы и далекий замок в туманном мареве. В последний момент почему-то подумалось, что никто ее долго нести над этой бездной не будет. Уронит невзначай, а потом скажет, что сама попросила.
Ну, хватит!
Настя хлопнула ладонью по выключателю. Коридор озарился мутным желтым светом.
— Еще тебя успокаивать, — выглянул из вожатской Николай Сергеевич.
— Показалось, крыса… — прошептала Настя, выключая свет.
Руки у нее тряслись. Было по-настоящему страшно. Прислушалась — тихо. Все спят. А все ли?
Кажется, пришло время воспользоваться полученными в детстве знаниями и уже хоть что-то сделать. Бабушка обрела свой «подарок» на перекрестке. Там же его и надо возвращать.
Она сменила сарафан на джинсы и рубашку, накинула ветровку. Носки, кроссовки. Хорошо бы иметь с собой крест. Но на нет — и суда нет.
Что может понадобиться еще? Прислушалась к тишине вокруг и к страху внутри себя. Вчера в изоляторе нужные слова появились в ее голове сами. Ладно, ей их нашептал демон. Но сейчас она очень надеялась на свою интуицию. Чутье не подведет. Все-таки потомственная ведьма. Хоть и не обращенная.
— Ты куда? — удивилась Наташка неожиданным приготовлениям к ночной вылазке.
— Настроение дурацкое. Прогуляюсь.
— Толмачев уже спит, — отозвался из своей комнаты Николай Сергеевич.
Настя поджала губы. Если все закончится мирно, то драку с Вовкой все равно придется как-то объяснять. Но об этом потом, потом. Только бы никто больше не пострадал.
Настя вышла из корпуса. Посмотрела направо-налево, на тускло освещенные мокрые дорожки. Отяжелевшие от влаги кусты наклонились, словно преграждали дорогу.
Семьдесят два князя. У каждого свой облик. Недавно у Настиной группы закончился курс «Основы религии». Про демонов преподаватель почему-то говорил особенно много. Вельзевул является в виде огромной мухи. Асмодей, демон разврата, имеет три головы — барана, человека и быка. Чаще всего именно он сбивает людей с пути истинного. Но если сейчас в лагере бесчинствует именно он, то человечество должно спать спокойно, на измены никто никого не толкает. Есть еще Ваал, с головами человека, кошки и лягушки, на паучьих ножках. Может наделять мудростью. Вот бы такого в помощники! Но нет, здесь что-то попроще. Из всей этой когорты только Люцифер имеет облик человека, прекрасного юноши или ребенка. Но в аду тогда должно было все развалиться, если на восемьдесят лет его лишили императора. Хотя у Люцифера был дружок, звали Велиал. Тоже мог являться в образе человека. Любит лгать и толкать людей на обман. Подбивает людей совершать греховные поступки. Вроде бы все сходится. Кроме одного. Вряд ли маленькая девочка притащила с собой на перекресток жертвоприношение. А такого уровня демоны без жертвы не являются. Значит, демон был попроще, и узнать его имя будет почти невозможно.
За размышлениями Настя и не заметила, как миновала темный корпус администрации, как оставила за спиной хозяйственный двор. Единственное место, более-менее похожее на перекресток, — это въездные ворота. Место, где все решается. Либо ты здесь, в лагере, либо за его пределами.
Ворота сейчас были закрыты, но каждый знал, что в любом заборе есть дырки. Были они и здесь. Стоило только немного пройти налево. С двух сторон от ворот сторожили покой лагеря разбитые статуи. Барабанщик, горнист или девушка с веслом — сейчас уже не догадаешься.
Настя постояла около них, пытаясь представить, сколько всего пережили эти каменные изваяния, сколько видели их равнодушные гипсовые глаза. Точь-в-точь памятник вечным демонам. Постоянным и безразличным ко всему.
Настя сунула руку в карман. Звякнула мелочью. Подойдет.
Она стояла за воротами, повернувшись лицом приблизительно в ту сторону, куда ежедневно падало солнце. Темные кусты притихли, предчувствуя грядущие события.