Соблюдая необходимую осторожность, Фруза все же сумела на дороге из Зуи в Оболь встретиться с Ниной Азолиной. Но причина ареста сестер Лузгиных и Васильку не была известна. Тогда Фруза решила попытаться разузнать что-либо через Евгения.
- Я с братом почти не разговариваю, - сухо ответил Евгений на ее просьбу, но все же согласился осторожно что-нибудь разведать.
Зина в этот вечер спать даже не ложилась. Собрала на всякий случай в узелок необходимые вещи и присела рядом с разметавшейся во сне Галькой, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Так она просидела всю ночь. А утром, уходя на работу, предупредила "разбойников":
- Если я сегодня домой не вернусь, Гальку одну не оставляйте... Меня могут немцы схватить и отправить в Германию. Теперь многих так забирают...
День прошел в тревоге и неизвестности. Никаких сигналов от Тани, Василька или других подпольщиков не поступило.
Только вечером, когда пришли домой из столовой тетя Ира и Солнышко, обстановка немного прояснилась.
- Ты слышала, Зина, в деревне Мостище двух девушек забрали? - спросила тетя Ира. - Говорят, зимнюю одежду советской парашютистки у них нашли.
- Слышала... - с трудом разомкнула губы Зина и медленно, с трудом преодолевая головокружение, вышла из комнаты.
Глава пятнадцатая
В избе Дементьевых собрался только комитет - созывать на сбор всех юных мстителей Фруза не рискнула.
- Почему не пришла Василек? - тревожно поинтересовался Володя.
- Я ей пока запретила приходить на комитет. - И после тяжелой паузы сообщила: - Выяснились обстоятельства ареста. На усадьбе Лузгиных висело белье. Там же сушились и зимние вещи советской разведчицы. Очевидно, кто-то из соседей выдал, или полицейские сами заметили.
Но то, что узнал от брата и сообщил Евгений, еще более повергло ребят в уныние. На усадьбе Лузгиных, возле погреба, гестаповцы во время вторичного обыска нашли зарытый в землю вполне исправный пулемет, который, очевидно, сестры принесли из лесу.
Все знали: за сокрытие оружия, особенно армейского, полагался расстрел.
- Я виновата, - корила себя Фруза. - Нужно было самой лично побывать у каждого, убедиться, как соблюдается конспирация.
- Кто-нибудь, кроме Тани, был у матери Лузгиных? - спросил Евгений.
- Я была, - отозвалась Орлик. - Антонина Алексеевна в страшном состоянии - осталась одна-одинешенька. Сидит в избе, горько плачет. - При этом Орлик и сама расплакалась.
Володя предложил воздержаться пока от дальнейших диверсий и ждать приказа от партизан, к которым Фруза уже послала связного.
- Но как же... Мы с Железнодорожником уже подготовили диверсию, заговорил было Митя.
- Отложить! - решительно произнесла Фруза. - Ведь сейчас решается судьба Лузгиных.
- Какое же примем решение? - нетерпеливо спрашивал Федя.
- Что ты предлагаешь? - спросил Володя.
- Как что?! - вскочил с места Федя. - Наших товарищей взяли, а мы сидим, как мыши в норе. Завтра кого-нибудь другого тоже схватят, а мы так же будем бездействовать? Предлагаю организовать группу из ребят, выкопать запрятанное оружие и напасть на комендатуру.
- Глупо и неосуществимо, - отозвался Володя. - Они перестреляют нас, как цыплят.
Федя вскочил с места, выхватил из кармана наган:
- Завтра же пойду в комендатуру. Выпущу всю обойму. Отвлеку на себя внимание...
Володя подошел к Слышенкову:
- Очень я тебя прошу, убери свою игрушку. Хочу тебя предупредить по-товарищески. С оружием больше к нам не являйся. Убери подальше. Слышишь?! Тщательно запрячь, так же как и мы запрятали. Оно нам еще пригодится. Притом мы ведь даже не знаем, где сейчас находятся Ласточка и Несмеяна.
- Ребята, не горячитесь. Давайте подождем, что предпримут партизаны. Фруза с нетерпением ждала возвращения посланной в отряд связной. А она что-то запаздывала.
Не принес ничего утешительного и следующий день. Фруза снова заглянула к сестрам Дементьевым. Дома были только мать и Орлик. У них все было готово, чтобы уйти в лес.
- Ну как?.. - сразу бросилась к ней Орлик.
Фруза устало опустилась на лавку:
- Не вернулась Белка?
- Нет... Мы сами беспокоимся. Не попала ли в руки полицаев?
Фруза задумалась.
- Вот что, Орлик. Если сегодня Белка не придет, завтра пойдешь ты. - А про себя подумала: "Тоже, может быть, на смерть посылаю!"
Но Орлика не пришлось посылать. Уже в сумерках в окошко избы Зеньковых тихо постучали. Фруза распахнула раму.
- Тетя Фруза, это я...
Через минуту, живая и невредимая, шустрая Белка уже сидела на лавке в избе и рассказывала, блестя глазами, как она выполнила задание:
- Передала записку в руки самому главному командиру. Туда и обратно прошла спокойно, без особых приключений. Правда, возле реки собаки чуть не покусали, да ночью в лесу было страшновато, - Вот записка вам от командира.
Фруза расшифровала записку: партизаны приказывали юным мстителям до выяснения судьбы арестованных воздержаться от диверсий. Она понимала, что было бы безрассудством рассчитывать сейчас на нападение партизан на комендатуру гестапо: Оболь наводнена гитлеровцами, многочисленные гарнизоны стоят и в окрестных селениях. И все же тайная надежда на чудо, которое спасет Ласточку и Несмеяну, почему-то не оставляла Фрузу.
Она, пожалуй, по-настоящему только теперь стала сознавать, какая огромная ответственность лежит на ней за судьбу всей подпольной организации, за жизнь каждого юного мстителя. Теперь не было дня, чтобы Фруза хотя бы мимоходом не заглянула в Оболь. Там, на окраине, среди вековых деревьев бывшего помещичьего парка, белело здание, в котором находилось гестапо. Там, у крыльца, расхаживают часовые. Они могут застрелить каждого, кто появится возле здания, особенно после комендантского часа. Возможно, в этом здании теперь и находятся Ласточка с Несмеяной? Что с ними? А может быть, их уже нет в живых...
С фронтов в это лето приходили тяжелые вести. Гитлеровские войска снова наступали, захватив почти всю Украину, подходили к Сталинграду и Волге, находились в предгорьях Кавказа.
Не хотелось верить немецким сводкам, но Володя, изредка слушавший советское радио, подтверждал:
- В самом деле немцы наступают... Добились крупных успехов...
Заборы в Оболи пестрели фашистскими листовками со свастикой и крупным заголовком: "Сталин в своем приказе признает поражение советских войск...
Три четверти природных и промышленных богатств потеряны и находятся в руках рейха. У советских людей нет теперь донбасского угля, украинского хлеба. Не осталось в европейской части России чугуна и стали..."