— Адисла, любовь моя, — заговорил Фейлег, — волк уже здесь. Он пришел. Он может вечно держать нас здесь в осаде. Я не владею мечом, но один могучий воин, человек, с детства обученный сражаться, доказал, что в его силах победить чудовище. Ведьма должна помочь ему. Ты сможешь еще раз поговорить с волком? Сможешь успокоить его, чтобы она сотворила свое заклинание?
— Он — смерть, вечная смерть. Тогда, на севере, он едва не загрыз меня. Не приводи его сюда, Фейлег, не приводи!
— Он уже здесь, — повторил Фейлег.
Адисла больше не могла скрывать страха, она лишь дрожала в объятиях Фейлега.
Шум становился все ближе, утробное и сердитое ворчание, сопровождаемое каким-то другим звуком. Фейлег, который не раз кормился со своими братьями-волками, узнал этот звук. Так разрывается плоть, с таким треском крошатся под зубами кости. И был еще один звук — время от времени раздавалось жалобное поскуливание, как будто волк угодил в капкан. Чудовище страдало от раны.
— Ведьма спасет нас или умрет.
— Если она умрет от зубов волка, всем нам конец. Именно этого она и желает. Убей ее, Фейлег, убей сам. — Адисла цеплялась за его плечи.
«Она бредит, — решил Фейлег, — помешалась от всего, что ей пришлось пережить».
Ведьма так и стояла, глядя перед собой и сжимая обломок копья. Фейлег решил, что она хотела ударить им Адислу, но так и не собралась с силами. Снова зашумело, еще ближе, и послышался низкий, болезненный стон. Фейлег захромал обратно ко входу в тоннель.
Его обдало дыханием, жарким и зловонным, как будто огромный кулак ударил его, заталкивая обратно в пещеру. Челюсти зверя щелкнули всего в трех шагах от него. Волк с усилием протискивался между каменными стенами, с таким отчаянным упорством, что искалечил себя сам.
Сейчас Фейлег мог бы убить волка. Тот застрял на миг, его задние лапы скребли по полу, стиснутые в узкой щели плечи хрустели, он вертел головой, вытягивая шею. Фейлег поднял Лунный клинок, но не смог нанести удар. Перед его мысленным взором встала давешняя сцена на берегу, когда он бежал по воде за лодкой. Вали спас его от смерти. Но это было еще не все. Князь был его двойник, личность, какой он мог бы стать, если бы нить норн закрутилась в другую сторону, и сейчас Фейлег чувствовал, что неразрывно связан с Вали.
Он отступил назад.
— Давай, твори свою магию, ведьма, — сказал он, указывая в проход. — Твори, или я убью вас обоих.
Но ведьма по-прежнему не отвечала и ничего не делала. Фейлег поднял Лунный клинок, занес над ее головой, как будто собираясь ударить, но даже тогда она не двинулась, а так и стояла, сжимая копье, как будто готовясь поразить невидимого противника.
Фейлег обернулся к Адисле:
— Когда волк ворвется в пещеру, я отвлеку его. Ты обойдешь вдоль стенки и выскочишь в тоннель. Он застрянет здесь на какое-то время. Если сможешь заговорить с ним, говори. Потом ведьма излечит его или умрет.
— Убей ее, убей ее!
Но времени уже не было. Волк рванулся из разлома и вывалился на пол, словно выброшенная на берег рыбина. Он как будто лишился всех костей, только его задние лапы двигались, но одна из них была вывернута под неестественным углом.
— Беги! — крикнул Фейлег. — Беги!
Он подтолкнул Адислу.
Она покачнулась и упала бы, если бы Фейлег каким-то непостижимым образом не нашел в себе силы ее поддержать; он закинул себе на плечо ее руку и повел к выходу из пещеры. Они сделали всего несколько шагов, а потом оба упали.
Волк извивался на полу пещеры, словно угорь на крючке, ведьма по-прежнему неподвижно стояла с обломком копья.
— Смерть и боль, вечная и бесконечная, — проговорила Адисла.
Фейлег покачал головой.
— Нет, вечно вот это, — сказал он, обнимая девушку. — Та любовь, какая исходила от тебя, когда мы расставались на берегу озера, та любовь, которая нас объединяет. Беги, Адисла, и помни об этой любви.
Он посмотрел на волка. Его тело менялось. Раздался хруст, как будто ломались бараньи кости, и плечи волка обрели прежний вид. Он вытянул лапы, и они захрустели, когда суставы вставали на места.
— Ты умрешь.
— Я не боюсь умереть. Я больше боюсь остаться в живых, если не сумею спасти тебя. Беги. Беги же! Ты однажды уже рисковала жизнью, когда освободила меня, теперь я сделаю для тебя то же самое. Беги!
Волк вздохнул, и раздался жуткий треск, когда легкие расправились, ставя на место ребра.
Адисла пожала Фейлегу руку и поцеловала ее.
— Прощай, — сказала она.
— Я вернусь за тобой. Клянусь. — Он вытолкнул ее в тоннель.
— Фейлег! — Адисла потянулась к нему, но он уже вернулся назад, а у нее не осталось сил, чтобы пойти за ним.
Волк поднялся на ноги, целый и невредимый. В этой маленькой пещере Фейлег осознал до конца, насколько громаден зверь: его зеленые глаза были размером с навершие щита, а зубы — длиной в кисть руки. Он возвышался над Фейлегом и худосочной ведьмой. Затем зверь пристально посмотрел на королеву ведьм жестким взглядом и оскалился. Она не сдвинулась с места, а так и глядела перед собой, воздев копье.
Фейлег понял, что нужно сделать. Он ненавидел Вали, злился на князя за то, что попал в плен, за любовь к нему Адислы. Но разве все это не к лучшему? Ведь без Вали он никогда бы не узнал, на что похожа любовь, не ощутил бы вкуса ответного поцелуя, не увидел бы счастливого блеска в глазах женщины. Его судьба тесно связана с судьбой князя, и хотя было бы проще уничтожить волка, не сходя с места, это не приведет ни к чему хорошему. Лично с него хватит.
Фейлег положил Лунный клинок к ногам чудовища.
— Князь, — позвал он, — приди в себя.
Волк поперхнулся, кашлянул, и начали складываться слова.
— Я здесь… я здесь… я здесь… ты меня знаешь… я…
Казалось, ему трудно мыслить связно.
Фейлег заговорил:
— Эта госпожа, этот ребенок, в ней твое исцеление. Склонись перед нею, сделай все, что она скажет. Слава об ее умениях идет давно. Пусть она поможет тебе, Вали. Ради той любви, какую ты знаешь. Ради Адислы, смирись.
Волк опустил голову и склонился перед королевой ведьм.
Первый раз за все это время Фейлег увидел, как кошмарное дитя шевельнулось. Девочка повернула к нему голову и посмотрела прямо в глаза. Фейлегу показалось, что паучьи лапки ощупывают его разум, трогают его мысли и чувства. Он понял, какого дурака свалял. Ведь волк — это все, что стоит между ним и тем, о чем он мечтает. Если Вали не станет, Адисла будет принадлежать ему, ее прошлое будет отрезано, а будущее — свободно. Он вспомнил, с каким омерзением наблюдал, как князь пожирает тела на том корабле, как Вали убил храброго Браги, как уничтожил охотников. С чего бы ему исцелиться? Он лишил себя такого права, убив столько людей.