Прошло несколько минут, Вали услышал три удара и отпер засов.
Двери распахнулись, и церковь залил свет. Мимо Вали проскочили два берсеркера с копьями и горящими головнями.
— Нет! — выкрикнул Вали, но было поздно.
Двое рабов упали сразу, пронзенные насквозь, еще один — мальчик возраста Вали — кинулся бежать, таща за собой старика с книгой.
— Не убивать их! — прокричал Вали.
По счастью, пленники наткнулись на Браги и крестьян, их просто сбили на пол рукоятями ножей.
— Серебро! — крикнул Вали, и этого оказалось довольно — в церковь хлынула толпа.
Вали не знал, как ему спасти пленников. Действуя интуитивно, он погнал их вверх по холму, направляясь на корабль. У него мелькнула мысль отпустить их, но ему ужасно хотелось научиться писать, он видел в этом ключ к развитию и процветанию своих земель, которыми ему предстоит править. К тому же Вали почти не встречал представителей других народов, и ему было интересно поговорить с чужаками. Эти люди, решил он, смогут научить его чему-нибудь полезному.
Когда они поднялись на холм, он подобрал свой щит и поглядел вниз. Церковь и маленькие домики уже горели. Скот собрали в стадо и гнали вверх по склону. Пленники Вали заплакали. И Вали в первый раз сумел их рассмотреть. Они точно рабы, решил он, что и доказывают выбритые лбы и грубые одежды. Но даже рабы привязываются к дому. Он снова отметил про себя, как зачаровывает его этот остров: вода искрится под солнцем, над морем поднимается густой столб дыма и тянется к материку, словно волшебная дорожка, горят костры. Глядя на такую красоту, трудно поверить, что это картина гибели.
Он двинулся к кораблю и, как оказалось, пришел первым, если не считать пяти-шести часовых, оставшихся на берегу.
— Хорошая добыча? — спросил один из них.
Вали лишь молча указал на пленников мечом.
Часовой кивнул.
— Вот этот староват, а за второго дадут хорошую цену в Каупангене.
Он говорил о большом торговом городе на юге. Вали слышал о нем, но никогда не бывал. Его пленники туда не попадут, у него другие планы.
— Они мои, — сказал Вали.
Часовой пожал плечами.
— Смотря как пройдет дележ, — заметил он.
— Они мои, — повторил Вали. — Я лично спас их от смерти, остальные только убивали, а не брали в плен.
Часовой снова пожал плечами и присел на песок.
— Посмотрим, что скажут берсеркеры, — проговорил он.
Пока все вернулись, наступила ночь. Вали сидел у костра, глядя, как загоняют на корабли овец и коров. Рабов не было. Вали был просто поражен подобным расточительством. Всю добычу из церкви свалили в кучу рядом с флягами вина, которые недолго останутся полными. Некоторые викинги даже принесли украденные снопы овса, гораздо больше, чем потребуется для прокорма скотины на обратном пути. Вали порадовался, что дома на берегу есть камни, а не то его товарищи погрузили бы на борт и их.
Берсеркеры не захватили ни одного пленного, зато притащили множество золотых монет и серебряную посуду, и еще десять зарубленных гусей.
К концу дня с этими свирепыми воинами произошла разительная перемена. Они уже не были рычащими животными, которые рвались с корабля на берег. Они казались вялыми, даже слабыми, почти не говорили, а укладывались поближе к огню, глядя на языки пламени покрасневшими злобными глазами.
— Князь…
— Да?
Это Браги положил руку ему на плечо.
— Разве ты меня не слышал? Нам пора выходить в море. Этот остров во время отлива соединяется с материком. Нам надо уходить. Горящие дома могли заметить, и если мы задержимся, то рискуем нарваться на битву.
— Тогда зачем их жечь? — спросил Вали.
— Что?
— Если дым может выдать наше присутствие, зачем поджигать дома? Лучше бы просто потихоньку разграбили селение и все.
— Это берсеркеры подожгли, — сказал Браги.
Животных загоняли на корабли, волокли, привязывали, пока суда не осели на волнах опасно низко. Самые крупные животные не поместились на корабли, тогда их зарезали на берегу, а туши повесили за борт. Их дотащат до дома так, если только выдержат веревки.
Вали ждал со своими рабами, пока их позовут на драккар.
Кормчий считал гребцов.
— Для этих двоих места нет, — сказал он.
Вали поднял на него глаза.
— Найди. Я хочу взять этих рабов.
— Князь, в таком случае нам придется выгрузить ценных животных. Мальчишка чахлый, а старик уже не годится для настоящей работы.
Вали, наверное, мог бы просто отпустить пленников. Викинги будут уже далеко в море, когда эти двое приведут подмогу. Но тут он напомнил себе, кто он такой. Он так часто сиживал у очага рядом с Адислой и крестьянскими детьми, что уже начал забывать о своем положении.
— Конунгам нужны разные работники.
— Князь, я…
Раздался крик, и старик упал на землю.
В свете костра Вали увидел, как сверкнули нож и налитые кровью глаза Бодвара Бьярки, берсеркера со шрамом, который пытался его задушить. Еще одно движение, и мальчик тоже вскрикнул, падая на землю.
— Вот и не о чем спорить, князь, — проговорил берсеркер.
Он с трудом стоял на ногах. С виду он был изможденный и вялый, но успел за секунду убить двоих.
Первый раз в жизни Вали ощутил настоящий гнев, бешенство, он даже похолодел. Но это была не та ярость, которая вырывается наружу, а предательское, заползающее змеей чувство, такое же явственное и осязаемое, как запах дыма над цветущим лугом. Вали испугался силе своего чувства. Он обязательно отомстит, решил он. Но это было даже не намерение, а сухое подтверждение факта, очевидного, как ночной прилив, вечно сияющие звезды и холодное темное море. Первый раз в жизни он понял, что способен ненавидеть, и это чувство едва не опьянило его.
Викинги собрались вокруг, на их лицах было написано предвкушение. Однако Вали не дал им того, о чем они просили, — они ждали возмездия, вызова на поединок. Но Вали вместо этого улыбнулся берсеркеру и сказал:
— Я тебя не забуду.
Бодвар Бьярки только заворчал, завернулся в плащ и побрел на корабль.
Вали склонился над стариком. Мертв. Затем подошел к мальчику. Тот еще дышал, но Вали видел, что он весь побелел и вот-вот умрет. Он обнял его, желая утешить. Мальчик поглядел на него. Вали ожидал увидеть на его лице гнев или ненависть. Но увидел нечто совсем иное. Понимание, сочувствие, едва ли не жалость. Вали пробрал озноб.
Мальчик посмотрел на него, а затем произнес слово, которое Вали понимал:
— Господь…
«Что ж, твой бог ничем тебе не помог, верно?» — хотелось сказать Вали, но он промолчал. Еще несколько секунд, и мальчик перестал дышать.