Министр понял, что попался. Потом до него дошло, что явно всей информацией не обладает и козел отпущения, то есть Ваэдан Шмидкович стал объектом пристального начальственного взора.
– Так получилось, – простонал ректор, – что… новых адепток не встретили и…
– И?! – взревел некромант.
– И их принадлежность стала очевидна всем адептам, но мы приняли меры!
– Та-а-ак, – произнес министр магии, и почему-то от одного этого его «та-а-ак» стало гораздо страшнее, чем от всех воплей Верховной и даже ее метлы.
А затем главный стремительно повернулся ко мне и мне же задал вопрос:
– Ярослава, ты сюда сама пришла?
Магии он никакой не использовал, но солгать было бы равносильно самоубийству, и я едва слышно ответила:
– Нет… – и тут же добавила: – Но ничего не было…
– Да-да, вижу, – Инара смерили тяжелым взглядом. – Ладно, считай, парня спасла, – с усмешкой прокомментировал мой ответ некромант. – Василеночка…
– Да-да, милый, – Верховная вдруг стала сама доброта, – вы тут без нас… как-нибудь.
С этими словами я была подхвачена под локоток, и мы покинули чердак.
* * *
Верховная торопилась, пока мы чердак не покинули, а уж потом пошла степенно и величественно, как ведьме полагается. Метла была трижды черенком об пол ударена, после чего помещена в передник. Нет, мы, ведьмы, магии не имеем, но от магических вещей никогда не отказываемся.
– Что-то у них как-то не прибрано, – сокрушенно произнесла Василена Владимировна. – А у нас давеча странные дела творились. Круг ведьминский, что во дворе школы стоит, осветился весь и полезла из него… ну не нечисть, тут скорее чисть полезла! – Верховная искоса на меня поглядела. – Половина при школе остаться возжелала, и скажи мне, Ярослава, куда их девать?
– Так уж и некуда? – Я вдруг поняла, что Василена Владимировна ругать не будет.
– Ну часть с выпускной группой уйдет, – начала Верховная, – каждой начинающей ведьмочке помощь пригодится и, опять же, совет жизненный. Так что с домовыми проблему решим, а гномов куда девать?
– Ну… может, к делу приспособить?
– К какому? – Верховная брезгливо переступила через размозженную голову зомби. – Ох, неудивительно, что весь маленький народец на колени падал, лишь бы назад не возвращаться. Чему тут этих магов учат-то?
– Магии учат.
– Оно и видно, что, кроме магии, тут научиться-то и нечему, – Василена Владимировна тяжело вздохнула. – Как же так, Ярослава? Мало я вас учила, девочка моя? Что же ты, свет мой ясный, да такое дозволила?
Коридоры теперь опустели, адептов по коридорам больше не слонялось, вот Верховная и перешла к сути вопроса.
– Да не хотела я… сам он… – И понуро под ноги уставилась.
– Что сам, Ярославушка? Сам снасильничать хотел? Так они это завсегда рады! Что им ведьма – так, тростиночка. Ты как парня до мысли этой довела? Небось отказывала мягко, а я учила как?
– Жестко, резко, коварно. Чтобы и помыслить боялся. Да, Василена Владимировна, все как учили, все сделали!
– Да? – Верховная ехидно так спросила: – Я ли учила врагов зельем отпаивать?
– Донесли домовые! – догадалась я.
– Донесли, Ярослава, обо всем донесли. И знаешь, дам я тебе совет – забудь о нем, Ярославушка, забудь. Не твой он, да и не свой, похоже. С виду молод, в глазах тоска звериная.
Не заметила я что-то звериной-то…
– Понравился он тебе, да? – Верховная остановилась, пришлось и мне замереть.
– Очень, – не стала я лукавить. – Знаю я, Василена Владимировна, все знаю. И про то, что не пара, и про то, что не мой он, и сволочь же редкостная… Да только посмотрит – теплом опаляет, прикоснется – жар в груди, а коли поцелует, и отпускать не хочется.
Всплеснула руками Верховная, смотрит укоризненно, да о неприятном напомнила:
– Так и ты несвободна, Ярославушка! Или о кольце своем позабыла?
Да помню я о кольце, помню… я расту, и оно растет со мною вместе, в знак того, что были клятвы даны. Но не мною же!
– Береги себя, Ярославушка, – ласково сказала Верховная, – береги. Коли убережешь, и отказать сможешь, а нет… Не послушает тебя нареченный, не поверит, что среди людей остаться по своей воле хочешь.
Знаю я все, знаю. Да только не особо-то и боюсь нареченного. Это он клятвы давал – не я! А я папе большие глазки сделаю, перед мамой поплачусь, деду пожалуюсь, да и не будет свадьбы! Не будет, я сказала! Братья опять же не откажут.
– Ох, Ярослава, – Верховная вновь неспешно зашагала. – Ох, Ярослава, забираю тебя в школу, девочка моя.
Я с шага сбилась, да глаза слезами заволокло, и вопрос с губ сорвался:
– А девочки как же?
– Без тебя обойдутся.
– А… может, мы все вернемся?
– Всем нельзя, к сожалению.
– Василена Владимировна, а у меня видение было.
– Ох, Ярослава.
Пока я все рассказывала, мы дошли до нашей комнаты. Верховная вошла, и понеслось:
– Василена Владимировна! – все ведьмочки бросились обниматься.
Правду говорят – Верховная что мама родная. А особенно после разлуки. И всех обнимет, и всех приголубит, и про думы-печали расспросит, и совет даст, и все это с улыбкой и терпением. И выводы сделает, вот и решила Василису, Видану, Ярину, Белинду да Людмилу с собой забрать.
– Видела, – говорит, – ваши оценки по предсказаниям!
А я на ведьмочек смотрю, слезы молча глотаю, да делать нечего – видать, свой расчет у Верховной. А она словно мысли читает:
– И Ярославу бы забрала, – а сама на меня хитро так поглядывает, – да не хочет она.
Тут ведьмочки про меня и вспомнили. И понеслось:
– Где ты была!
– Да мы как иллюзию разгадали!..
– Ярослава!
– Хватит вам, – прикрикнула Верховная, – давайте чай пить.
И мы сели чай пить… с черствыми плюшками. Верховная на это дело посмотрела, головой укоризненно покачала, да не сказала ничего.
И вот сидим мы да о своем, о ведьмином, разговариваем. Тут Василиса на меня взглянула и лукаво так у Верховной спрашивает:
– Василена Владимировна, а что вы знаете о магичке Лианне Эльвейс?
– Эльвейс, – Верховная задумалась, но тут же заулыбалась, – как же, знаю. Она, поди, лет на пять вас старше, в выпускной группе должна быть, да?
Я насупилась, а Варвара хмуро так:
– Ага!
– Хорошая девочка, – Василена Владимировна прихлебнула чаю и куда-то вдаль посмотрела, – у них в семье эльфы отметились, вот в них и красотой пошла. Помню, ребеночком как ангелочек была – хвостик золотистый, кудрявый, глазищи на пол-лица синие, как летнее небо, но главное – доброты в ней много. А уж в магическом плане равных ей и в семье мало было, да сильно батюшка сокрушался, что на боевую магию пошла. Хотя, помнится, мой нежный рассказывал, что в академии она и судьбу свою нашла, а уж парень жених видный.