Сейчас Самуил выглядел как-то иначе… Он все сильнее возбуждался… или нервничал?
Буря волшебным образом рассеялась, море внезапно затихло, и никто в шлюпке больше не упоминал о минувших событиях. Дэвид, как мог, перевязал рану Тома, хотя его шишка продолжала набухать. Когда Тому удалось сесть и осторожно прислониться к борту, боль слегка притупилась… Хорошо бы прогуляться в будущее за ибупрофеном и льдом… Но до берега — около сотни ярдов.
Да и на берегу ему не скоро удалось бы уединиться.
Отсюда Гергеса представала перед ними во всем своем великолепии. Высокие белые арки, величественные здания, украшенные колоннадами… На юге толпа бурлила у огромного театра, а на севере, на вершине холма, горделиво возвышался храм Зевса… Именно так Том представлял себе расцвет Римской империи, чье влияние простиралось до самых отдаленных земель.
Матфей, отдыхавший у края шлюпки, резко поднял голову.
— Отвратительно… Ты только посмотри на них. Кому пришло в голову разводить свиней рядом с городом? — обратился он к Тому.
Изучив иудейские обычаи, Том знал: свиньи непригодны для еды, и к ним относятся с презрением. И вправду, многочисленное стадо, бродящее по пригоркам у самого города, должно бы разозлить каждого порядочного иудея в миле вокруг. Однако Тому не хотелось беседовать на такую тему. Он глуповато улыбнулся в ответ, и разговор увял.
Через пять минут они достигли берега.
— На этот раз пусть кто-нибудь другой промочит ноги! — закричал Матфей. — Я уже достаточно пробыл в воде!
— Да уж, ты промочил не только ноги, — сказал Петр, вставая. Он перелез через борт лодки и обратился к Иуде: — Иуда, иди сюда.
Тот неохотно перекинул ногу через борт. Едва опустив вторую и не чувствуя опоры, оступился и с криком упал, зацепившись о весло халатом и разодрав его сверху донизу. Петр протянул длинную руку и, выловив барахтающегося Иуду из воды, помог ему встать на ноги… Иуду била дрожь, тело сотрясалось от кашля — он, должно быть, умудрился наглотаться воды. К тому же страшно напуган: пальцы вцепились в лодку с такой силой, что костяшки побелели… И Том пожалел беднягу.
— Ступай на берег, — сказал он, похлопав Иуду по плечу. — Я помогу Петру.
Иуда добрел до берега и сел на землю, уронив голову на колени. Том и Петр выволокли лодку, и высадка началась.
Том подошел к Иуде. Тот поднял на Тома печальные глаза ребенка, чей новогодний подарок сломали, едва он успел снять обертку.
— Посмотри, — сказал Иуда, приподнимая край разодранного халата. — Я выгляжу как попрошайка.
— Разве ты не можешь купить новый? — спросил Том.
— Это не для меня. Все деньги у мытаря, — вздохнул Иуда.
— У мытаря?
— Матфей раньше был сборщиком податей, — объяснил Иуда. — По правде, я бы лучше управлялся с деньгами, но Матфей стоит на своем — дескать, у него больше опыта…
— Почему же ты не попросишь у него денег? — не понял Том.
— Я не… я не могу…
— Зато я могу.
Иуда протянул руку, пытаясь задержать Тома, но было уже поздно. Том пошел к Иисусу, все еще стоявшему в шлюпке.
— Твое сострадание растет… — произнес Иисус, когда Том остановился у лодки.
Том медлил. Иисус повернулся к нему:
— Помочь нуждающимся… поддержать Иуду. Ты постигаешь мое учение.
— Со дня нашей встречи я ничуть не изменился, — заявил Том, прекрасно понимая, что это ложь.
Иисус улыбнулся:
— Как скажешь. Задавай же свой вопрос.
Том пришел с намерением спорить и доказывать, но вдруг увидел: Иисус уже все знает.
— Иуда порвал свой халат, когда выпал из лодки. Я… он интересуется, не можем ли мы дать ему немного денег на покупку нового?
— Конечно, — ответил Иисус.
Это оказалось просто, подумал Том, и двинулся дальше:
— На самом деле, Иуда хотел узнать, не согласимся ли мы доверить ему деньги? Матфей отлично справляется, и у него опыт мытаря, но Иуда… он… хочет вырасти. Думаю, он способен управиться с нашими финансами.
Том улыбнулся, уловив, как смешно прозвучало его утверждение «Иуда хочет вырасти». Том чувствовал себя нелепо, но Иисус, похоже, серьезно отнесся к просьбе.
Он обдумал предложение и подозвал Матфея:
— Матфей, дай мне наш кошель с деньгами.
Матфей протянул Иисусу кожаный мешочек.
— С сего дня нашими деньгами займется Иуда, — сказал Иисус. — Для него это будет хорошим опытом.
— Ты уверен? — спросил Матфей.
Иисус кивнул.
Матфей улыбнулся и присоединился к остальным ученикам. На берегу снова собирался народ…
Иисус повернулся к Тому:
— Если за сегодняшний день в тебе не прибавилось ни капли сострадания, тогда чем же воздастся тебе за доброе дело?
Том взглянул на Иуду, сидевшего на песке с опущенной головой, и ответил:
— Другом.
— В самом деле… — произнес Иисус и отдал кошель Тому. — Иди, сообщи Иуде хорошие новости.
— Спасибо тебе, — улыбнулся Том.
Иисус посмотрел вслед уходящему Тому, затем перепрыгнул через борт лодки и ступил на мокрый песок.
Мышцы Григориуса напряглись. Самуил внезапно вскинул голову; глаза выкатились, и дрожь сошла на нет… Он медленно, как машина, повернул голову на восток.
Григориус обхватил рукоять и потащил меч из ножен, глядя, как Самуил поднимается на ноги. Во имя Нептуна, что происходит? Может, к Долине крадется лев? Хорошо бы: пусть два чудовища сожрут друг друга…
Самуил застыл, молча прислушиваясь к чему-то, слышному только ему. Григориус посмотрел на восток, но ничего не увидел. Похоже, льва им не дождаться… Римлянин поднял палец, призывая солдат к вниманию и продолжая следить за Самуилом. Четверо солдат медленно обнажили мечи.
Самуил шагнул вперед, но внезапно остановился: цепи, которыми он был прикован, натянулись до предела. Самуил раздраженно посмотрел на цепи — и зарычал. Он отвел правую руку назад, немного ослабив натяг, а потом резко дернул на себя. Цепь лопнула, как гнилая веревка.
Григориус, держа наготове щит, осторожно пошел вперед. Солдаты двигались чуть позади.
— Сядь на место! — приказал Григориус.
Самуил развернулся к римлянам и прошипел сквозь сжатые зубы:
— Мы не желаем!
Он со звоном порвал цепь, удерживающую левую руку. Теперь прикованы только его ноги. А когда он полностью освободится, солдаты потеряют свое преимущество.
— Вперед! — крикнул Григориус, вскинув меч. Четверо солдат бросились в бой, готовые пролить кровь… Самуил ждал врагов и ухмылялся.