Это уж точно был бы конец. Давид Вайнер по прозвищу Сарделька был влюблен в нее с шести лет, и факел его чувства, похоже, по сию пору полыхал так ярко, что ясными ночами она при желании могла бы видеть его с Манхэттена, но этого малого отличало редкостное даже для паренька из ортодоксальной еврейской семьи занудство. Он прославился тем, что его стошнило во время собственного «бармицва», да так, что он забрызгал раввина и едва не угодил на Тору, которую ему предстояло читать. Ныне он стал пространственным дизайнером, что, конечно, звучало неплохо, но на деле было занятием весьма скучным, ему под стать. По существу, его работа сводилась к тому, что, когда вы говорили, сколько человек собираетесь вместить в здание, он рассчитывал, сколько для них потребуется нужников и сколько кубических футов воздуха должно приходиться на каждого из жильцов, чтобы они не задохнулись. Это полезное занятие приносило неплохие деньжата, но Давид как был, так и оставался унылым сухарем, не говоря уж о том, что шевелюра его смахивала на ершик для мытья посуды, а ножищи были такие, что он мог перейти озеро Эри, не замочив лодыжек.
Как сказала мать, человек на другом конце телефонного провода когда-то работал с ее отцом, причем слова эти прозвучали так, словно отец Финн был не профессором антропологии из Университета штата Огайо, а кем-то совсем другим. Финн, конечно, пыталась расспрашивать ее, но мать отговаривалась ерундой, причем с таким выражением лица, что становилось ясно: разумнее будет глубже не копать.
Использовав нестираемый химический маркер, мать записала нужный телефонный номер на внутренней стороне клапана рюкзака Финн, причем цифры были написаны в обратном порядке, а спереди и сзади к ним было добавлено еще по три цифры, совершенно случайных. Не удовлетворившись этим, она заставила дочь выучить номер наизусть. Вообще-то подобные действия мало походили на поведение матушки, отправляющей дочку на учебу в университет, но, с другой стороны, Амелия Маккензи Райан не была обычной матерью-наседкой. Так или иначе, она дала номер на тот случай, если вопрос встанет о жизни и смерти. Он так и встал.
Финн подняла рюкзачок и направилась обратно через парк к телефонной будке на краю тротуара. Нашарив в кармане джинсов четвертак, она бросила монетку в щель и набрала номер. Прозвучало три гудка, потом раздался щелчок и включился автоответчик.
«Это Майкл Валентайн, фирма „Ex Libris“, Лиспенард-стрит, тридцать два, Нью-Йорк. Мы принимаем только по предварительной договоренности о встрече. Пожалуйста, оставьте свое имя, номер телефона и любые другие данные, и, надо надеяться, я перезвоню вам когда-нибудь в ближайшем будущем. Пока».
Послышался «бип», и наступила тишина.
— И ты тоже пошел к черту! — в сердцах бросила Финн, кладя трубку.
Только по предварительной договоренности? Надо надеяться? Когда-нибудь в ближайшем будущем? Одно ясно: этот Майкл Валентайн не бизнесмен. И надо ли надеяться, что подобный тип поможет ей выпутаться из передряги? С другой стороны, голос у него, несомненно, приятный: чуть грубоватый баритон с хорошо замаскированным чувством юмора. Слыша такой голос, всегда надеешься, что его обладатель будет выглядеть как Аль Пачино, разве что помоложе да повыше ростом. Правда, такие надежды никогда не сбываются. Поскольку ни малейшего представления о местонахождении Лиспенард-стрит у Финн не было, она просто остановила такси и назвала водителю адрес. Таксист тоже никогда не слышал о такой улице, но у него, по крайней мере, имелась возможность свериться с «Атласом пяти районов» Хэгстрома. Сообразив, что это недалеко, он объехал Бивер-стрит, вернулся на Бродвей и через несколько кварталов высадил Финн. Липсенард оказалась узкой и короткой, всего в два квартала, улочкой между Бродвеем и Шестой авеню. Шагая вдоль первого квартала, Финн заметила вывеску пиццерии под названием «Микеланджело» и задумалась, что бы могло означать подобное знамение. Нижние этажи большинства зданий были заняты магазинами, галереями и кафе, в которых кипела жизнь. Лишь дом 32 составлял исключение: окна его были наглухо закрыты стальными ставнями на всех этажах, а на единственной серой двери со сложным замком висела на уровне глаз прикрепленная кнопками выцветшая визитная карточка.
ExLibris
Антиквариат.
Научно-исследовательская информация.
Только по предварительной договоренности.
Пожалуйста, посмотрите в камеру и улыбнитесь.
Камера оказалась маленькой черной коробочкой размером с грецкий орех в верхнем левом углу дверного проема. Финн подняла на нее глаза, высунула язык и сдвинула брови.
— Как вам это, мистер Хренов Задавака?
— Прекрасно, душенька, но я бы все же предпочел улыбку.
Ответ прозвучал почти сразу, и Финн отскочила назад, сильно покраснев.
— Подойдите поближе. Вы вышли за пределы видимости, — произнес голос.
Финн снова сделала шаг вперед.
— Я звонила вам, но нарвалась на автоответчик.
— Номера в справочнике нет. Как вы его получили?
— Э-э, моя мать дала мне его.
— Вашу мать зовут «Э-э»?
— Мою мать зовут Амелия Маккензи Райан.
Последовало короткое молчание.
— Вашего отца звали Лайман Эндрю Райан?
— Верно.
— У него было прозвище.
— Верно. Было.
— Назовите его мне.
— С какой стати?
— А с такой, что, если вы его не назовете, я не открою дверь и вы не сможете рассказать мне о своей проблеме.
— Почему вы решили, что у меня проблема?
— Не надо сердиться. Ваша матушка дала вам этот номер не для того, чтобы вы забежали ко мне на чашку чая. Он дала его на случай крайней необходимости.
— Прозвище отца — Пижон.
— Хорошая девочка. Значит, ты Фиона.
— Финн. И я не девочка.
— Но и не мальчик, это уж точно.
Послышалось жужжание, и дверь открылась.
— В конце коридора ты увидишь грузовой лифт. Зайди в него и нажми на пятый этаж. Не забудь захлопнуть за собой дверь, да посильнее.
Финн сделала, как ей было сказано: убедившись, что входная дверь плотно закрыта, она прошла по узкому коридору, левая сторона которого была из кирпича, а правая — из неоштукатуренного камня. Дойдя до грузового лифта, девушка потянула за узловатую веревку, открывшую решетчатые двери, нажала кнопку с цифрой «5» на старой черной панели, и лифт с лязгом и скрежетом начал подниматься.
То, что она видела с площадки лифта, минуя этаж за этажом, не могло не вызвать удивления. Каждый этаж выглядел как библиотека, описанная Рэем Брэдбери: металлические решетчатые полы с бесчисленными рядами забитых битком серых книжных стеллажей и каталожных шкафов, с поворотами и углами, указывавшими на потайные глубины в лабиринте, которые нельзя было увидеть из лифта. Все это освещалось тусклыми лампочками под зелеными металлическими колпаками, свисавшими из темноты. Раз или два ей показалось, что среди бесконечных рядов промелькнуло что-то вроде гигантской крысы, но Финн приписала это видение сумраку и нервам.