Справа, так далеко, что почти и не разглядишь, висела маленькая, любительская с виду картина маслом, изображавшая обезьяну. Пыль с нее, похоже, не стирали годами. Ниже ее находилась деревянная застекленная витрина, треугольный фрагмент стекла которой был грубо вырезан алмазным стеклорезом и выдавлен с помощью шпатлевки. Сам вырезанный фрагмент оставался тут же, рядом с дырой, а вся витрина была заляпана пылью, сохранившей отпечатки пальцев. Финн посмотрела в отверстие и увидела то место, где раньше лежал изогнутый нож. Под ним зеленое сукно, устилавшее дно витрины, не выцвело, и темный отпечаток сохранял форму оружия. На маленькой табличке имелась печатная надпись:
«МАВРИТАНСКИЙ РИТУАЛЬНЫЙ КИНЖАЛ. ДАР ПОЛКОВНИКА ДЖОРДЖА ГЭТТИ».
— Кто он такой, этот Джордж Гэтти? — спросила Финн.
— Согласно архивам, он учился у нас в тридцатых годах. А потом поступил в Вест-Пойнт.
— Интересно, — пробормотал Валентайн, — откуда у него взялся испанский кинжал?
— Вероятно, он раздобыл его во время войны. Испанское Марокко, Касабланка, где-то в тех краях.
— Вы знаете историю двадцатого века, — заметил Валентайн.
— Помимо того, что я директор, я также возглавляю отделение истории. Я преподаю в шестом классе.
— В шестом классе? — переспросила Финн.
— Это соответствует двенадцатому классу средней школы, — пояснил Валентайн.
— Вам известно что-нибудь еще о Гэтти?
— Нет. Только то, что он учился здесь в тридцатые годы, а потом поступил в Вест-Пойнт. Это вся информация о нем, которую я смог сообщить полиции.
— Вы не знаете, где мы могли бы его найти?
— В мои обязанности не входит отслеживать судьбу бывших учеников. Этим занимается Ассоциация выпускников, мистер Валентайн.
— Доктор Валентайн.
— Как бы вы себя ни называли.
Уортон повернулся на каблуках и вышел из музея.
— Вспыльчивый малый, — заметил Валентайн.
— Точно сказано, — согласилась Финн. — Как думаете, нам удастся найти полковника Гэтти?
— Полагаю, с таким именем это не составит большого труда.
Валентайн бросил последний взгляд на маленькую картину над витриной и вышел из музея вслед за Уортоном. Тот ждал у двери. Когда Финн и Валентайн вышли из комнаты, он закрыл дверь и запер ее.
— Могу я помочь вам чем-нибудь еще?
— Нет, — сказал Валентайн, покачав головой. — Я думаю, что увидел достаточно.
Уортон бросил на него острый взгляд.
— В таком случае мне, наверное, стоит попрощаться с вами.
— Спасибо за помощь, — кивнул Валентайн.
— Никаких проблем, — отозвался Уортон, после чего повернулся и зашагал назад, к выходу через гардероб.
К тому времени, когда Финн и Валентайн последовали его примеру, директора уже нигде не было видно, лишь быстрые удаляющиеся шаги разносились эхом по школьным коридорам. Они прошли через меньшую дверь и вышли на залитый жарким солнцем четырехугольный внутренний двор.
— Ну и как тебе все это понравилось? — осведомился Валентайн, когда они возвращались через двор.
— Это что, проверка на наблюдательность и сообразительность? — спросила Финн.
— Если хочешь.
— С чего мне начать?
— С начала, конечно.
— В его кабинете пахло трубочным табаком, но я не увидела трубки.
— Да, я тоже это заметил.
— По-моему, он не хотел, чтобы мы шли в его маленький музей через школу, потому что там кто-то был и ему не хотелось, чтобы мы этого кого-то увидели. Возможно, как раз курильщика.
— Что-нибудь еще?
— Думаю, насчет Краули он наврал. Если проверить, наверняка выяснится, что Краули учился у «серых братьев».
— Продолжай.
— Мне кажется, он лгал и насчет этого полковника Гэтти. Ручаюсь, он знает больше, чем говорит.
— Почему ты так думаешь?
— Точно не скажу. Но мне кажется, что директор по какой-то причине хочет отвести от него внимание.
— Что-нибудь еще?
— Ничего особенного, если не считать того маленького холста на стене. Интересная вещица. Мне показалось, что это одна из выполненных между делом работ Пикассо.
— Это работа Хуана Гриса.
— Кубиста?
Грис, испанец, как и бывший его соседом в Париже Пикассо, наряду с Жоржем Браком являлся одним из основоположников этого художественного направления. На втором курсе Финн прослушала несколько лекций о его творчестве. Если Валентайн не ошибся, картина на стене стоила уйму денег.
— Если картина подлинная, это неподписанный холст тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Ее здесь просто не может быть.
— Почему? — спросила Финн. — Может быть, это очередной щедрый дар бывшего ученика?
— Сомнительно, — ответил Валентайн. — Она была похищена нацистами в тысяча девятьсот сорок первом году из Галереи Вильденштейна в Париже, и с той поры о ней никто не слышал и никто ее не видел.
— Как же она здесь оказалась?
— Еще одна тайна, верно?
Они подошли к арендованной машине. «Таурус» по-прежнему оставался на месте. «Ягуар» исчез.
— Мы можем предположить, что «таурус» — это машина мисс Мимбл.
— А я думала, что «ягуар» принадлежит Уортону.
— Я тоже так думал, пока не увидел за его письменным столом сделанную с воздуха фотографию школы. На ней ясно виден довольно большой жилой особняк, примостившийся позади основного здания. Жилище директора.
— Так кто же хозяин «ягуара»?
— Человек, который курил трубку в кабинете Уортона как раз перед нашим приходом.
— Черт, — пробормотала Финн. — Нам следовало запомнить номерной знак.
— Это был номерной знак Организации нью-йоркских ветеранов Второй мировой войны. 1LGS2699.
Почему-то тот факт, что Валентайн запомнил номер, ничуть ее не удивил.
— Полковник Гэтти?
— Возможно. Это довольно легко выяснить.
Он кинул Финн ключи.
— Поведешь машину.
Она открыла дверцу и села за руль. Валентайн уселся с другой стороны, вытащил из-под сиденья портативный компьютер и подключил его к автомобильному электрическому гнезду. Когда компьютер загрузился, Валентайн задействовал беспроводной модем и без труда вошел в базу данных Нью-Йоркского департамента автотранспорта. Финн проехала по длинной подъездной дороге, а потом свернула на другую, которая вела назад, к автостраде. За эти несколько минут Валентайн выяснил все, что хотел.
— Это Гэтти. Он живет неподалеку от Музея естественной истории.