— Вон туда.
Гарса выкрикнул приказ, и солдаты тут же разбились на три пары; две двинулись вперед, третья осталась сзади вместе с Гарсой. Финн и ее маленький отряд оказались между ними. В таком порядке они и отправились в путь.
— Почему в деревне никто не живет? — спросила Финн, когда они зашагали по пыльной дороге к темному пологу джунглей.
— Здесь нет работы.
— А фермерство?
— Работать можно только на кокаинистов. Платят больше, чем если ты пытаешься выращивать чахлый маис. Боюсь, таково проклятие Юкатана. — На лице Гарсы появилась гримаса, сделавшая его еще более уродливым. — Не все из нас могут подавать «мохито» туристам-гринго в «Хилтоне» Канкуна.
Финн не стала отвечать на последнюю реплику Гарсы, хотя отнеслась к ней сочувственно. Канкун для Мексики был подобен «Диснейленду» для трущоб Детройта.
— А существует ли вероятность, что мы встретимся здесь с этими, как вы их называете, кокаинистами?
Гарса улыбнулся.
— Мои люди определенно надеются на встречу с ними, — ответил он и рассмеялся.
— Мы не ищем неприятностей, доктор.
— Acocote nuevo, tlachiquero viejo, — сказал Гарса.
— Что? — спросил Эли.
— Это непростая работа, но кто-то должен ее делать, — перевел Билли.
— Очень неплохо, ваша светлость, — насмешливо похвалил его Гарса.
— Muchas gracias, Catedratico [56] Гарса, — ответил Билли и отвесил шутовской поклон.
Гарса нахмурился.
Финн вздохнула. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала.
Они добрались до конца дороги и остановились перед огромным хлопковым деревом, отмечавшим конец деревни. Финн обернулась и бросила прощальный взгляд назад. Тощая рыжая собака, которую они видели, когда вошли в деревню, сидела посреди пустынной площади и смотрела на нее. Собака гавкнула, встала, встряхнулась и побрела прочь. Финн сделала шаг вперед, и джунгли тут же сомкнулась у нее за спиной.
В Ватикане имелась тысяча помещений для проведения самых разных встреч, и каждое находилось под наблюдением Секретной службы Ватикана, хорошо известной по запутанным и безграмотным расследованиям религиозных аспектов феномена НЛО, позднее оказавшихся частью теории заговора, запущенной итальянским журналистом из Рима, у которого было слишком много свободного времени и который решил над всеми посмеяться.
К тому моменту как насмешки прекратились, ССВ навсегда лишилась покрова тайны, но никто не воспринял ее всерьез. Никто, за исключением людей из Ватикана, которые гораздо лучше знали истинное положение вещей. Кардинал Энрико Росси из организации «Черные рыцари» был одним из них. Вследствие этого все встречи тайной группы проходили в пустующем монастыре, расположенном на окраине маленького религиозного городка Субьяко, в двадцати пяти милях от Рима.
Городок прославился тем, что именно в нем был основан орден бенедиктинцев, кроме того, здесь в разное время жили такие знаменитые люди, как Лукреция Борджа, известная отравительница, и кинозвезда Джина Лоллобриджида. Если в Ватикане слежка велась за всеми, то в переполненном туристами городке уследить за кем-нибудь практически не представлялось возможным.
Группа, называвшая себя «Двенадцать», состояла из людей, занимавшихся самыми разными вещами. В нее входили высокопоставленные представители церкви вроде Росси, промышленники, политики, телевизионные магнаты и даже главарь мафии. Их объединяли лишь две вещи: фанатическая преданность древним формам католицизма, который они исповедовали, и столь же фанатичное стремление к абсолютной власти.
На этой встрече присутствовало только пять членов управляющего совета — в соответствии со старинными правилами «Черных рыцарей» наименьшее число, позволяющее принимать решения.
Вот из кого состояла эта пятерка: Энрико Росси; Карл Хоффер из «Банка Венеции», используемого «Двенадцатью», чтобы оплачивать свои тайные операции; Майкл Фабрицио, бизнесмен из Нью-Йорка, рыцарь мальтийского ордена, известный американской прессе как Микки Райс; Шон О’Киф, многолетний поставщик оружия для предположительно прекратившей свое существование Ирландской республиканской армии, ставший теперь вполне законным продавцом оружия и жителем Рима; наконец, отец Мануэль Перес, прежний глава колумбийской Национальной освободительной армии, НОА.
Считалось, что El Cura Perez, или Перес Священник, умер от гепатита в 1998 году, но на самом деле он вот уже десять лет жил в ссылке, являясь связующим звеном между «Двенадцатью» и своими коллегами из НОА. Перес представлял Южную Америку и обеспечивал существенную часть финансирования всей организации.
Они встретились в похожем на пещеру помещении монастыря, где когда-то находилась трапезная. Из нее вынесли всю мебель, за исключением длинного стола со скамейками, на которых могли разместиться двадцать человек.
— Ситуация в Мексике изменилась, — без всяких предисловий начал Росси, расположившийся во главе стола. — Когда поваров слишком много, они обязательно испортят суп.
— Объясните подробнее, ваше преосвященство, — попросил банкир Хоффер.
— Гусман стал слишком алчным.
— Я же говорил вам, что с ним будут проблемы, — проворчал Перес, худощавый седой человек, одетый как обычный священник.
— Никаких проблем, — рассмеялся О’Киф. — Он просто не в себе, как Безумный Шляпник, вот и все дела.
— Алчный или сумасшедший — не имеет значения, с ним необходимо разобраться, — сказал Росси.
— И какую именно форму приняла его алчность? — поинтересовался Микки Райс, сразу вгрызаясь в суть вопроса.
— Он привлек к делу кубинцев.
— Дерьмо! Он еще безумнее, чем я думал, — выдохнул О’Киф.
— Какие последствия это может иметь для нашей сделки с Ноублом? — спросил Микки Райс.
— Тут совсем другое дело. Эти два дела явно связаны, и молодой Ноубл решил самостоятельно разобраться с Райан и ее дружком.
— Инициативный парень, вот как? — проворчал О’Киф.
Росси нахмурился.
— Ноубл слишком заметная фигура. Райан тоже. Наши дороги уже дважды пересекались, и я должен сказать, что оба раза мы понесли серьезные потери.
— Ну так разберитесь с ними, — предложил Хоффер.
— А если Ноубл вмешается? — фыркнул Росси.
— На данный момент «Ноубл фармасьютикалс» представляет для нас солидное вложение капитала.
— И я лично немало в нее вложил, — добавил Райс.
— Мы находимся в весьма сомнительном положении, противопоставляя Гусмана остальным. Если мы будем действовать опрометчиво, то можем причинить себе серьезный вред, — сказал Росси.