Билли и Уинчестер кинулись навстречу и помогли ей дотащить пирата до густого кустарника, растущего у подножия дерева. Там, усадив Фу Шэна спиной к стволу, Финн осмотрела его плечо. На первом курсе искусствоведы изучают анатомию, и потому она быстро сообразила, что стрела угодила не в грудную клетку, а в дельтовидную мышцу. Рана оказалась не очень серьезной, хоть и болезненной. Во всяком случае, легкие и важные артерии не были задеты.
Мимо них друг за другом пролетели еще две стрелы. Одна из них воткнулась в ствол дерева.
Финн заставила Фу Шэна наклониться и осмотрела выходное отверстие. Она уже собиралась выдернуть стрелу за острие, но резкий окрик профессора остановил ее:
— Не делайте этого!
— Почему?
— Стрела может быть отравлена. Я видел, как они убивали такими кабанов.
— Вы уверены?
— А вы готовы рискнуть?
— Но нельзя же оставить ее там!
Фу Шэн быстро терял силы, а его лицо покрылось мертвенной бледностью.
Финн подняла с земли пригоршню травы и листьев и обернула ими острие, а потом одним быстрым движением выдернула обломок из раны. Фу Шэн дернулся от боли, но уже через секунду открыл глаза и даже попытался улыбнуться.
— Спасибо, леди, — прошептал он.
Толстая рука залезла под ремень камуфляжных штанов и вытащила оттуда автоматический пистолет. С трудом пират вложил его в руку Финн.
— Вы хотя бы представляете себе, как им пользоваться? — с сомнением спросил Уинчестер.
Это была египетская копия «Беретты-91» образца пятидесятых годов. Финн вспомнила, как Майкл Валентайн учил ее стрелять из большого старого кольта. Она сняла пистолет с предохранителя и сдвинула переводник на «полуавтомат».
— Да, я знаю, как им пользоваться.
— Нагрудный карман, — прошептал Фу Шэн. — Там еще три обоймы. По десять патронов в каждой.
Три патрона он истратил на рыбаков-японцев. Значит, осталось семь и еще тридцать в кармане. Тридцать семь патронов на двести противников. Финн вдруг ясно представила себе мальчика, которого у нее на глазах убили в каирских трущобах, и тело юноши, застреленного сегодня на пляже. Одно дело — уметь стрелять, и совсем другое — выстрелить в живого человека. Она снова поставила пистолет на предохранитель и засунула его за пояс. Стрелы из чащи больше не вылетали, а дождь уже затихал.
— Что это было? Случайный разведчик? — спросил Билли, не сводя глаз с джунглей.
Фу Шэн вдруг охнул от невыносимой боли, на мгновение привстал и схватился за грудь здоровой рукой, потом дернулся и замер. Финн нагнулась и нащупала сонную артерию на его толстой шее. Пульса не было. Он умер. Она взглянула на часы. Яд, попавший в кровь через небольшую рану, убил его меньше чем за три минуты.
— Нет, не разведчик. Они специально ждали нас у моста. Вероятно, слышали выстрелы и знали, что мы здесь появимся, — предположил профессор.
Финн отвела взгляд от тела Фу Шэна и повернулась к нему:
— Вы знаете, о какой деревне он говорил?
— Да, о самой большой из них. Я видел ее, правда с приличного расстояния. С трех сторон защищена стеной из бамбука, а с четвертой — рекой. В стене есть ворота.
— А стены высокие?
— Не очень. Может, футов пять, но перелезть невозможно. Колья острые, как эта стрела. — Он указал на валяющийся в траве окровавленный наконечник. — И скорее всего, тоже отравлены.
Финн осторожно подняла обломок и понюхала острие. Запаха не было, зато в мелких трещинках на бамбуке она разглядела какое-то густое белое вещество.
— А где они берут яд?
Профессор похлопал по узловатому стволу дерева, под которым они прятались.
— Прямо здесь. Сделайте разрез в коре, и скоро оттуда начнет сочиться жидкость молочного цвета, которую называют «упас». Сердечный гликозид. А дерево называется анчар ядовитый, если память меня не подводит. Их здесь много. Яд действует примерно так же, как огромная доза дигиталиса. Думаю, у нашего приятеля просто лопнуло сердце.
— Если яд жидкий, то он должен легко смываться дождем, — задумчиво сказала Финн. — Сомневаюсь, что они станут мазать им колья.
— Сомневайтесь сколько хотите, но предупреждаю, что через ограду я с вами не полезу, — заявил профессор.
— А если попробовать со стороны реки? — предложил Билли.
— Во-первых, в воде обитают очень недружелюбные твари. А во-вторых, вам придется проплыть не меньше трехсот ярдов — чего лично я сделать просто не в состоянии, — и в итоге вы окажетесь прямо посреди деревни. Насколько я успел заметить, вся их жизнь сосредоточена вокруг реки.
— Вы не в состоянии проплыть триста ярдов? — удивилась Финн.
— Вообще не умею плавать. Никогда не умел.
— И работаете морским биологом? — ахнул Билли.
— Не припоминаю, чтобы умение плавать требовалось при защите докторской степени, — сухо парировал Уинчестер.
— Но как же вам удалось выплыть, когда судно утонуло? — продолжал допытываться Билли.
— Взял себе за правило все время держать спасательный жилет под рукой. Остальные вечно надо мной потешались. Но выплыл-то только я один.
— Мы не можем бесконечно стоять здесь и спорить, — решительно заявила Финн. — Надо что-то делать.
— Я предлагаю вернуться в пещеру, — гнул свое профессор. — Численное преимущество явно не на нашей стороне, а благодаря этому Фу Шэну мы уже не сможем использовать фактор внезапности.
— Так ведь в том-то и дело! — горячо возразила Финн. — Теперь и японцы, и местные знают о нашем присутствии. Они станут нас искать и в конце концов обязательно найдут.
— Мы ведь даже не знаем, жив ли ваш голландец. Скорее всего, они убили его и этого Хана тоже.
— Кто-нибудь с нашего судна мог остаться в живых и попасть к ним в руки, — вмешался Билли. — Мы должны проверить.
— А потом найти способ выбраться с этого острова, — добавила Финн.
— Я уже говорил вам, — устало вздохнул профессор, — никакого выхода нет.
— Есть, — отрезала Финн.
Дождь закончился, и на небе снова сияло солнце. От земли поднимался влажный пар.
— Есть. Должен быть.
Они поднялись к хребту, образующему кромку Чаши, только во второй половине дня, а реку отыскали еще часом позже, после чего, продираясь через джунгли, отправились вниз по ее течению. Далеко внизу между деревьями иногда проглядывала бирюзовая гладь моря. При иных обстоятельствах такая прогулка по тропическому раю могла бы показаться очень приятной, но сейчас впереди их ждала война.
— Все это может оказаться пустыми хлопотами, — ворчал профессор. — Ваш голландский родственник, скорее всего, давно мертв, а с судна никто, кроме вас, не спасся.