Восс вздрогнула от неожиданности и, повернувшись, увидела, что рядом стоит Паваротти. За шумом ветра она не слышала, как он подошел, и ей стало неловко. Впрочем, она постаралась скрыть это.

— Для такого верзилы ты ходишь слишком тихо.

Паваротти улыбнулся, показывая, что не обижается на ее поддразнивание, но она всем своим видом дала ему понять, что ей все равно, что он думает.

— Серьезно. Я знаю, ты беспокоишься за Джоша…

— Специального агента Харта, — поправила она его.

Паваротти громко расхохотался.

— Он бы подавился кофе, если бы я назвал его так, и ты прекрасно знаешь это. Насколько я понял, ты терпеть не можешь, когда тебя зовут Рейчел. Здесь ты командир, агент Восс, и я готов использовать любое имя, какое прикажешь. Но Джош ни за что не станет выпивать с тем, кто обратится к нему «специальный агент Харт».

Восс хотела было возразить, но заставила себя выдохнуть и немного расслабиться.

— Ты прав. Я слишком нервничаю.

— И я тебя не виню, но ни от кого из нас не будет пользы, когда дойдет до дела, если мы хотя бы немного не поспим. К тебе это тоже относится. Доктор прописал отдых.

— Интересно, как я могу уснуть, если вы внизу играете в карты и смотрите телевизор? — спросила Восс.

Паваротти положил руку на спинку ее стула.

— Надау и Мак в рубке, следят, чтобы мы не сбились с курса, ждут сигнала и отвечают на входящие вызовы. Я стою на вахте. Все остальные спят. Уже почти три часа ночи.

«Вот черт», — подумала Восс.

Она даже предположить не могла, что просидела здесь так долго.

— Входящие вызовы? — переспросила она.

Паваротти посмотрел в сторону рубки.

— Ничего непредвиденного. Иммиграционно-таможенная полиция спустила на воду несколько катеров. Кроме того, три корабля береговой охраны идут к точке рандеву в обозначенных координатах тем же курсом, что и мы. Мы будем на месте сразу после восхода солнца, они отстают на несколько часов. Дальше будем ждать.

— Меня уже тошнит от ожидания.

— Меня тоже, — сказал Паваротти. — Мы уверены, что маяк сработает? И мы сможем их отследить, куда бы они ни направились?

Восс не раз обсуждала эту тему с Чонси и Джошем. Спутниковый телефон помог бы им только в том случае, если бы Джош не просто позвонил, но и смог не прерывать связь. Для определения местоположения «Антуанетты» им требовалось устройство, которое обеспечило бы их непрерывным сигналом. Техники ФБР отмахнулись от их просьбы, заявив, что у них нет ничего такого, что удалось бы спрятать на борту корабля, причем чтобы Джош имел к нему быстрый доступ. И предложили прибор сопровождения размером с противопехотную мину.

Потом Восс поговорила с приятелем, поставщиком снаряжения на Аляске, большую часть времени проводящим в удаленных от цивилизации, неприветливых местах, где от мобильных телефонов нет никакой пользы. Он рассказал ей о персональном радиомаяке, действующем на принципе, обратном принципу GPS. Он посылает аварийный сигнал, приняв который можно отследить его источник, как на суше, так и на море. Мысль о том, что парни из ФБР не имели понятия о существовании такого прибора, сводила Восс с ума. Это устройство известно широкой публике, но в ФБР о нем даже не слышали? И тогда она спросила себя, чего еще они не знают, что может в критический момент спасти ей жизнь?

— Он будет работать, — заверила она Паваротти.

Восс не видела причин рассказывать ему о том, что по-настоящему пугало ее, когда они обсуждали использование маяка. Существовала высокая вероятность, что как только Джош включит передатчик, его сигнал начнет вмешиваться в работу корабельных приборов, и тогда капитан станет искать его источник на борту «Антуанетты».

Восс сделала глоток «Пинаколады».

— Иди спать, я постою на вахте, — сказала она.

Паваротти не желал отступать.

— Не выйдет. Я поспал пару часов, теперь твоя очередь. Разбужу тебя на рассвете. Джошу не будет пользы, если ты…

— Ладно, я поняла, — перебила она. — Ты заткнешься, если я спущусь вниз и сделаю вид, что сплю?

— На некоторое время.

Восс закатила глаза.

— Отлично. Оно того стоит.

Она забрала стакан с коктейлем и встала.

Паваротти улыбнулся.

— Спокойной ночи, Рейчел.

Она мгновенно разозлилась. Чонси хотел знать, не спит ли она с Джошем, и она с определенной долей удовлетворения ответила отрицательно. Но он не спрашивал, занималась ли она любовью с Паваротти, и это радовало ее, потому что она не любила врать.

Сам же Паваротти, видимо, считал, что единственная ночь, проведенная ими вместе, чтобы отметить успешное завершение очередной операции, перевела его в статус любовника и дала право называть ее по имени. Восс это вполне устраивало в постели. Но работа — совсем другое дело. Очень скоро ей придется сказать ему, чтобы он не питал иллюзий. Шесть лет назад у ее младшего брата Этана обнаружили рак. Болезнь распространилась мгновенно и убила его через сорок семь дней после того, как о ней стало известно. С тех пор Восс интересовал только один мужчина в мире, и сейчас он находился посреди Карибского моря в окружении людей, которые вполне могли расправиться с ним, если выяснится, кто он.

Спустившись в каюту, она легла на кровать и закрыла глаза, уверенная, что ни за что не сможет уснуть.

Но каким-то образом ей это удалось.

25

Утром в каюте Тори все еще пахло едой, которую приготовил для нее Джош. Впрочем, не только едой. В воздухе витал легкий, едва уловимый аромат секса.

Тори открыла и подперла дверь, села на койку и, потягивая теплый гранатовый сок, стала смотреть на светлеющее небо. На островах рассвет начинался рано, но она подумала, что до восхода осталось около часа. Она с нетерпением ждала его — не просто света, а крепкого кофе и жаркого карибского солнца. Ей щипало глаза, мысли путались и были какими-то вялыми, все кости болели, но она знала, что солнце поможет ей.

Тори пыталась не думать о Джоше. Она старалась заставить себя не беспокоиться о нем и в то же время презирала себя за раздражение, которое охватывало ее, когда она понимала, что все-таки волнуется. Тори злилась из-за положения, в которое попала из-за Джоша, ненавидела его за то, что он занимался с ней любовью, и за то, как замечательно она тогда себя чувствовала благодаря ему. В те несколько часов, что она провела в своей кровати, ей снились жуткие сны, и теперь всякий раз, закрывая глаза, Тори представляла, что его голова повернута под неестественным углом, а сам он превратился в кровавое месиво, или его труп, посиневший и раздувшийся, качается на волнах в море. Ей отчаянно хотелось накричать на него, но она надеялась, что Гейб и Боггз его не убили.