Но она только посмотрела на него, и сначала он увидел в ее глазах ярость, а секундой позже разочарование. Он давно любил ее и прекрасно понимал, что означает выражение ее лица. Их отношения зашли в тупик. Она застала его здесь и получила не только подтверждение лжи и неверности, в которых раньше обвиняла, но и доказательство того, что он перестал искать компромиссы. Он предпочел работу жене, и ее желания больше не являлись обязательным условием уравнения. Она же должна была как-то с этим справиться — или нет.

У Майи заблестели глаза, но она не расплакалась, только опустила голову, кивнула и отвернулась. Когда она снова вошла в бар, молодой, слишком загорелый белый парень протянул руку, провел ладонью по ее спине и круглой попке и что-то сказал, Гейб не слышал что. Майя не замедлила шаг.

— Дерьмо, — выругался Гейб и повернулся к Серафине.

— Ясно, твоя жена. Я же большая девочка, Габриэль. Иди.

Он сжал ее ладонь, поставил пиво на низкую ограду фонтана и, окликая Майю, бросился догонять ее. Но музыка и разговоры посетителей заглушили его голос. Тут и там ему попадались парочки, но он проносился сквозь них. Один раз дорогу ему преградила группа людей, они громко разговаривали, стараясь перекричать музыку, и Гейб, не останавливаясь, грубо растолкал их.

Один из парней что-то крикнул и схватил его за плечо. В обычной ситуации Гейб одним взглядом научил бы его уважать старших, но сейчас не стал отвлекаться, только отшвырнул руку и помчался дальше, ничего не видя на своем пути, пока не выбрался из толпы. В вестибюле старшая официантка улыбнулась и пожелала ему спокойной ночи, когда он, не останавливаясь, проскочил мимо через двойную стеклянную дверь на улицу.

Гейб буквально вывалился на парковку, и дверь за ним захлопнулась, отрезав звуки музыки. Ночной воздух показался ему теплым, каким-то липким и давящим. Огни делового района Майами окружали его со всех сторон. С отчаянно бьющимся сердцем он начал вертеть головой, проклиная себя и Майю, пытаясь отыскать ее машину. Но только когда он бросился к своему старому «БМВ», Гейб заметил ее белый «корветт», который на огромной скорости выезжал с парковки.

Гейб замер и выругался.

Он колебался всего одно короткое мгновение, потом устремился к своей машине, завел двигатель, выехал задом с парковки и помчался домой. Он подумал, что если не будет убирать ногу с газа, то отстанет от нее не слишком сильно, может быть, даже приедет первым на крытую стоянку.

Но когда он добрался до дома, место, где Майя парковала свою машину, пустовало.

Гейб ждал, приготовившись извиняться и давать обещания, но Майя той ночью так и не вернулась домой. К тому времени, когда она приехала — около двенадцати часов на следующий день, — все его сожаления сменились подозрениями и гневом.

Она вернулась взъерошенная, в той же одежде, что была накануне вечером, с растрепанными волосами. Стоило Гейбу взглянуть на нее, как у него в голове поселилась только одна мысль: она выглядела так, словно только что выбралась из постели другого мужчины.

— Где, черт подери, ты болталась всю ночь?

Майя прищурилась, как будто видела его в первый раз.

— Я немного покаталась, обдумывая, что скажу тебе, когда вернусь домой. Но потом поняла, что мне ничего не нужно говорить. Ты знаешь, что я чувствую, и тебе плевать. Так зачем тратить силы?

Сердце сжалось у него в груди. Ему было не все равно, но разве он мог ей что-то возразить? Он понимал, что до определенной степени она права. Майя ясно дала ему понять, что хочет, чтобы он изменился, перестал быть тем мужчиной, в которого она влюбилась, но этому не суждено было случиться.

Головная боль, которая набирала обороты с вечера, превратилась в настоящую муку. Мысли о том, где Майя провела всю ночь, разожгли в нем огонь.

— Отлично. Но где ты спала? — спросил он, следуя за ней из прихожей в спальню.

Майя дошла до двери и, остановившись, повернулась к нему.

— У меня есть друзья.

Гейб почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

— Какие еще друзья?

— Ты их не знаешь.

Она закрыла дверь в спальню и заперла ее на замок. Гейб стоял и смотрел на искусственное дерево, пока не услышал шум льющейся в душе воды.

31

Энджи и Дуайр сели на пол на площадке, прислонились в тени к ограждению и принялись завтракать. Пластмассовый кувшин с апельсиновым соком стоял между ними, Энджи держала контейнер с тостами и беконом. Ей отчаянно хотелось кричать, но она заставила себя прогнать это желание, понимая, что стоит ей поддаться панике, как она перестанет контролировать свою судьбу.

— Холодные тосты — страшная гадость, — сказал Дуайр, подцепив вилкой треугольный ломтик хлеба и откусив кусок.

— Но ты все равно его ешь.

— Я голодный, — ответил он и пожал плечами.

Дуайр взял сок и сделал глоток. Энджи не волновало, что они пьют из одного кувшина. Они делили и более серьезные вещи. Их связывала только постель, да еще тот факт, что она считала Дуайра милым. Но сейчас, когда она сидела рядом, зная, что обманывает его и планирует свое будущее, не принимая приятеля в расчет, Энджи вдруг поняла, что врала самой себе. Она что-то чувствовала к Тому Дуайру. Не любовь, конечно, а своего рода привязанность.

Тем не менее Энджи подумала, что они так долго вели себя, будто их ничего, кроме секса, не связывает, что она сможет еще некоторое время притворяться, будто Дуайр ее не волнует. По крайней мере, достаточно, чтобы сделать то, что необходимо.

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил Дуайр.

— Ты так шутишь?

Дуайр улыбнулся.

— Может, я не совсем правильно выразился, но я знаю это выражение, мой ангел. Что тебя беспокоит?

Энджи кивком показала на дверь в кают-компанию.

— Он. Что вы творите, Том? И что хотите с ним сделать?

Дуайр выглядел почти обиженным.

— Ничего. По крайней мере, я ничего не стану с ним делать. Капитан сошел на берег и передал командование Мигелю. Я четвертый после Суареса, милая, но никто не будет доставлять нашему гостю еще больше проблем. У капитана Рио есть план.

— Ты обещаешь?

— Что это ты вдруг так забеспокоилась о нем? — прищурившись, спросил Дуайр.

Сердце колотилось в груди Энджи, и она жалела, что не может прочитать мысли Дуайра.

— Хочешь знать, какое мне дело до того, что вы можете прикончить федерального агента? — прошептала она, обернувшись на дверь, ведущую в каюту. — Я не желаю в этом участвовать.

— Я тоже, милая. Но мы уже участвуем. И не позволяй себе даже думать иначе. Никто не заинтересован, чтобы все зашло слишком далеко. Если нам повезет и капитан будет соблюдать осторожность, ничего плохого не произойдет. Но что бы ни случилось, мы все повязаны.