В число возможных кандидатов входил и Байрон. Лиз не раз представляла его в постели с собой.

Она не удержалась и бросила на Байрона еще один взгляд. Где там! По уши влюблен в Ребекку. Ничего удивительного: Гробовщиков всегда тянуло к Хранительницам. Насколько Лиз помнила, ее бабушка и отец Байрона тоже «неровно дышали» друг к другу. Подобное притягивает подобное. Лиз тряхнула головой. Казалось бы, грешно так думать о собственной бабушке, чье тело еще не успело остыть в могиле. А уж мечтать на похоронах о том, чтобы затащить Байрона в постель… Ну, не может она выжимать из себя слезы по Мэйлин, если их нет. Лиз снова повернула голову в сторону Байрона.

— Посмотри-ка на него, — шепнула ей Тереза. — Так и приклеился глазами к этой. Я бы мигом его отвадила, будь я… ты знаешь кем.

Лиз кивнула, подумав, что ни в коем случае не стала бы отваживать Байрона.

— Не каждая Хранительница Могил должна выходить замуж за Гробовщика, — напомнила она сестре. — Наша бабушка этого не сделала. И тебя никто не заставил бы… быть с ним.

Тереза фыркнула.

— И то радость. Не знаю, захотела бы я отношений с тем, кто трахал обеих наших двоюродных сестер.

— Она — не ваша двоюродная сестра! — мгновенно встряла в разговор Сисси. — Если ваш дядя женился на ее матери, это еще не значит, что дочь той женщины — ваша родня. Ребекка — не из нашей семьи.

— А бабушка Мэйлин говорила… — попробовала возразить Тереза.

— Ваша бабушка ошибалась!

Сисси поспешно прикрыла рот кружевным платком, чтобы даже дочери не видели ее язвительной усмешки.

Лиз тихо вздохнула. Ее с детства поражал этот «пунктик» в материнском характере — какое-то старомодное представление о семье. Все, что не имело кровных уз, Сесилия Барроу отказывалась считать родством. Она была против, когда Джимми, уже имея дочь, взял жену с ребенком. Но больше всего ее бесило, что Ребекка, не прожив в Клейсвилле и трех лет (даже школу здесь не закончила), после развода матери с отчимом и его смерти продолжала приезжать к Мэйлин как к родной бабушке. И Мэйлин принимала ее как родную внучку, утверждая, что не видит разницы между Ребеккой и дочерями Сисси.

Ничего, Сисси еще покажет всему городу, что в роду Барроу кровные узы имеют первостепенное значение!

Лиз родилась на несколько минут раньше Терезы, и это делало ее наиболее вероятной претенденткой на роль Хранительницы Могил. Сейчас она разрывалась между желанием угодить матери и вырваться на свободу. Первое не было продиктовано любовью к Сисси. Просто с детства Лиз усвоила: проще сделать так, как требует мать, чем выслушивать ее крики и получать пощечины. Это научило старшую из двойняшек хитрить и держать язык за зубами. Лиз охотно признала бы Ребекку родней и не стала бы отбивать у нее миссию Хранительницы Могил. Но об этом она молчала, как и о желании затащить в постель Байрона Монтгомери.

Сисси вдруг повернулась и с решительным видом пошла обратно к кладбищу.

— Надо же, не успокоилась, — пробормотала Тереза.

— Мы же не знаем, каково ей. Нам Мэйлин была всего лишь бабушкой, а ей — матерью, — сказала Лиз.

Она годами привыкла играть роль миротворца и уже была готова побежать вслед за Сисси. Но тот же житейский опыт научил Лиз не вмешиваться в те ситуации, где весь яд материнских слов мог достаться другим.

— Лиз, не играй в дурочку. Ты же сама прекрасно видишь: все эти слезы — фальшивка. Ей просто не терпится поскандалить с Ребеккой.

— Может, удержим ее? — неуверенно предложила Лиз.

Тереза выпучила глаза.

— Меня что-то не тянет попадаться ей под горячую руку. А представляешь, что начнется, когда Ребекка узнает о своей миссии Хранительницы? Наша мамочка будет врываться на каждое заседание городского совета. Если ты сегодня мало получила, беги за ней. Я лучше подожду здесь.

Тереза прислонилась к их машине.

— Учти, нас еще ждет продолжение спектакля после поминального обеда.

— Так может…

— С места не сдвинусь! Хочешь острых ощущений — вперед, сестричка! Нашей мамочке хочется поскандалить с Ребеккой и Уильямом сразу. Мэйлин-то с ней еле-еле справлялась. Думаешь, у тебя хватит сил?

Тереза покачала головой.

— Я — не девочка для битья. И тебе не советую туда соваться. Пусть оба Монтгомери с нею разбираются.

15

Байрон следил только за Ребеккой. Он решил, что все остальные участники похорон уже разошлись и разъехались. Оказалось, не все. Сисси он увидел краешком глаза и тут же повернулся в ее сторону. Та решительным шагом возвращалась на кладбище. За ее спиной о чем-то оживленно спорили дочери-двойняшки. Лиз размахивала руками и, похоже, была готова броситься вслед за матерью. Тереза прислонилась к машине и просто ждала.

Байрон ждал ядовитого выплеска в свой адрес, однако Сисси прошла мимо, словно его и не было. Она прямиком направлялась к Ребекке.

— Сесилия! — Байрон догнал ее и схватил за руку. — Не мешай Ребекке. Дай ей побыть там одной.

Сисси округлила глаза и облизала губы.

— Какая нежная забота об этой девчонке! Но она должна знать. Кто-то должен рассказать ей о том… что случилось. Я — единственная из рода Барроу, мне и говорить с ней.

— Об этом можешь не волноваться. — Байрон насильно развернул Сисси и повел обратно к машине. — У тебя было тяжелое утро. Успокойся, отдохни. Дочери отвезут тебя домой. Я дождусь Ребекку, и мы с ней поедем на поминальный обед.

Тереза по-прежнему переминалась с ноги на ногу возле машины. Подбежавшая Лиз стояла за спиной матери, ожидая нового скандала.

— Элизабет, пожалуйста, проводи свою маму к машине, — попросил Байрон.

— Почему ты мне мешаешь поговорить с Бекки? — накинулась на него Сисси. — Она должна знать о случившемся. Сомневаюсь, чтобы кто-то из вас ей сказал. По глазам вижу!

Байрон поморщился. Ему было неприятно сознавать, что, кроме него, еще одним человеком, которого волновали обстоятельства смерти Мэйлин, оказалась Сисси.

— Сейчас не время для подобных разговоров, а кладбище — неподходящее место.

— Мама, — умоляющим тоном начала Лиз.

Сисси отмахнулась от нее.

— А я считаю, Бекки должна знать о случившемся.

Лиз сокрушенно подняла руки. Она была рассудительнее своей сестры. Но чувствовалось, она устала принимать на себя удары материнского гнева.

— Не здесь и не сейчас, — решительно заявил Байрон.

Он взял Сисси за локоть и сам повел ее к машине.

Сисси с нескрываемым презрением посмотрела на дочерей. Чувствуя, что ни одна из них не собирается ей подыгрывать, она сдалась.

— Что ж, тогда я погорю с ней в доме моей матери. И не надейся, Байрон: ты не убережешь ее от этого разговора.