Ребекка не заметила, как выпустила руку Байрона и шагнула вперед. Вдали, словно драгоценные камни, светились высокие здания. Дома, окружавшие ее, были намного проще — из бурого камня. Попадались и деревянные. Но бесподобная окраска стен и крыш делала их похожими на дворцы.
Ребекка оглянулась по сторонам.
— Байрон, где ты?
— Пока он не сможет присоединиться к нам, — ответил мужской голос. — Жаль, конечно. С ним было бы веселее.
— Где Байрон?
Ребекка снова оглянулась по сторонам, но выход из туннеля исчез. Он растворился, едва она вышла оттуда.
— Что случилось?
— Скорее всего, твоему Гробовщику пришлось задержаться. Он подойдет прямо в дом. Сейчас я тебя туда провожу.
— Вы?.. Нет, я должна найти Байрона, — не соглашалась Ребекка.
— Дорогая, он привел тебя сюда для встречи со мной.
Человек снял шляпу и галантно раскланялся. Прядь темных волос упала ему на лоб.
— Позволь представиться: Чарльз, — сказал он и только тогда выпрямил спину, окинув Ребекку взглядом таких же темных глаз. — А ты, дорогая, и есть моя Ребекка.
Ребекка вздрогнула. В его устах ее имя звучало как молитва, заклинание или священная мольба.
— Значит, вы и есть мистер С., — прошептала она. — Байрон мне сказал…
— То, что он тебе сказал, является полуправдой. — Мистер С. осторожно взял ее под локоток. — Позволь, я провожу тебя в дом, где мы дождемся твоего Байрона.
Ребекка не двигалась с места, глядя то на согнутую руку, то на лицо ее спутника.
— Мне бы очень не хотелось оставлять тебя здесь одну, дорогая Ребекка. Здешние улицы бывают коварными.
— А вы?
Мистер С. засмеялся:
— Бываю, но к тебе это не относится. Ты у меня в гостях и можешь ничего не бояться.
Байрон явно не питал доверия к мистеру С., что чувствовалось и по его рассказу. Но интуитивные ощущения самой Ребекки говорили ей другое. Ей хотелось поверить Чарльзу и не доискиваться причин, почему она это делает. Ребекка осторожно подала ему руку.
— Сама не знаю почему, но…
— Видно, дьявол нашептал, — с пафосом произнес он и снова засмеялся. — Доверяй себе, дорогая. Мои Хранительницы всегда знали меня с иной стороны, нежели их Гробовщики.
— И им были приятны эти знания?
— Хранительницы обладали разным характером. Их ощущения тебе ничего не скажут. Подожди еще немного, и у тебя появятся свои. Идем же. Мне не терпится показать тебе наш мир.
Прежде чем уйти с этого места, Ребекка еще раз оглянулась. Туннель так и не появился. Не было ничего, что хотя бы отдаленно о нем напоминало. Они стояли на деревянном тротуаре, который затем сменялся каменным. Слева от нее вдаль уходили грунтовая дорога и мощеная городская улица. Похоже, они вели в разные места. У нее за спиной появилась река. Ребекка помнила, что еще пару минут назад никакой реки не было. Улиц и дорожек тоже стало больше.
— Вы уверены, что Байрон придет в ваш дом? — спросила она у мистера С. — Когда? Сегодня?
— Непременно.
Какая-то часть ее сознания сомневалась, правильно ли она поступает. Но Ребекку уже охватило любопытство: ей хотелось увидеть странный мир, постоянно менявший свои очертания. Она кивнула и пошла рядом с Чарльзом, надеясь, что не совершает ошибки. Попутно она вспоминала предостережения Байрона. Внешность бывает обманчивой. Этот человек манипулировал Байроном. Он знал ответы на вопросы, о существовании которых она вплоть до сегодняшнего дня даже не подозревала. И сейчас он бережно вел ее по городу, не имевшему аналогов в мире живых.
Ребекка разглядывала дома, витрины, вывески. Ее футболка с джинсами смотрелась здесь столь же непривычно, как платья восемнадцатого и девятнадцатого веков на улицах Клейсвилла или даже Сан-Диего. Ребекка поймала себя на том, что ей тоже хочется какой-то другой одежды. Сам мистер С. был одет в безупречно сшитый костюм, какие, судя по фильмам, носили в 20-е или 30-е годы прошлого века. Ребекка никогда особо не увлекалась нарядами, но сейчас с трудом удерживалась, чтобы не потрогать ткань, из которой были сшиты платья проходивших мимо женщин.
— Это вполне нормально, — сказал Чарльз.
— Вы о чем? — насторожилась Ребекка.
— Ты видишь наш мир совсем иным.
— Байрон говорил, что у вас все сплошь в серых тонах.
— И он сказал тебе правду. Для него наш мир действительно сер и однообразен. А для тебя — полон удивительных красок. Ведь ты — Хранительница. Моя Хранительница. Этот мир — в большей степени твой, нежели привычный для тебя мир живых. Там — лишь тени и пепел. А здесь…
Чарльз изящным движением взял с лотка уличной цветочницы алый мак и поднес к лицу Ребекки.
— Здесь твое королевство.
Лепестки мака были тонкими, как шелк, и безумно красивыми. Ребекка не представляла, чтобы обыкновенный мак обладал таким головокружительным совершенством линий и обилием оттенков красного. Она даже прикрыла глаза.
— В мире живых ты — не более чем бледная тень той, какая ты здесь, в нашем мире. — Мистер С. осторожно провел цветком по ее щеке. — Смерть — часть тебя. Она — будущее, к которому ты стремилась все эти годы. Путь, который наша дорогая Мэйлин выбрала для тебя.
Услышав бабушкино имя, Ребекка открыла глаза.
— Она здесь?
— Дожидалась Уильяма, — ответил мистер С., бросая цветок на тротуар. — Вчера они встретились.
— А теперь? Я могу ее увидеть?
К глазам Ребекки опять подступили слезы. Ей не хотелось плакать в присутствии Чарльза.
— Увы, милая девушка, это невозможно, даже если бы она сейчас была здесь. Хранительницам не дано видеть своих умерших предшественниц.
Мистер С. ободряюще потрепал ее по руке.
— Вы все такие предсказуемые существа.
— Мы — это люди?
— Хранительницы. Люди, кстати, тоже предсказуемы. Хочешь, немного погуляем? Покажу тебе город.
Он приподнял шляпу и кивнул прошедшей мимо женщине, вся одежда которой состояла из бледносерой ночной сорочки, нескольких брильянтовых ожерелий и таких же браслетов. Женщина слегка улыбнулась и пошла дальше. Прохожие не обращали на нее никакого внимания.
— Я здесь не за этим… Она что, тоже мертвая?
— Здесь все мертвы.
Мистер С. остановился перед мраморными ступенями, которые вели на высокое арочное крыльцо.
— Да, дорогая. Все, кроме тебя и твоего Гробовщика, когда он наконец здесь появится.
— Так вы знаете, где он сейчас?
Мистер С. не ответил и повел ее вверх по ступеням. Двери его дома больше напоминали ворота средневекового замка. По обе стороны стояли слуги, одежда которых одновременно напоминала ливрею и военную форму. Их лица были бесстрастными, как у статуй.