Лука шел вперед, не замедляя шаг. Вокруг все громче становился шум ветра, превратившийся в конечном счете в вой, многократно усиливаемый капюшонами.

Шли часы, а сила ветра только возрастала. Он дул безжалостно, швырял в лицо снег, леденил огрубелые щеки. Снег проникал под шапочки, под воротники, щекотал кожу, как песок, заставлял дрожать от холода.

Они поднимались уже три часа, когда неожиданно веревка на поясе Луки натянулась. Он подождал несколько секунд, сопротивляясь ветру, потом двинулся дальше. Веревка оставалась натянутой. Внизу он неотчетливо видел силуэт Шары. Она стояла, наклонившись вперед и уперев руки в колени.

Он пошел назад по веревке, и вскоре из мрака появился Билл. Несколько мгновений они стояли молча, а ветер тем временем наметал снег на петли веревки у их ног.

Шара по-прежнему не двигалась, с трудом дыша на порывистом ветру. Лицо у нее покрылось ледяной коркой, под тяжелый капюшон набился снег. Ее трясло от холода, она обнимала себя руками, чтобы хоть немного согреться.

Лука выпрямил Шару, заглянул ей в глаза. Они остекленели, ресницы покрылись инеем.

— Держитесь, — прокричал он. — Мы остановимся здесь.

Билл скинул рюкзак, вытащил палатку и дуги. Склонив головы, они опустились на твердый снег и принялись разворачивать палатку, которую вырывал из рук ветер. Билл зубами стащил с руки правую перчатку и голыми пальцами принялся проталкивать дуги в рукава для крепления.

— Порядок, — сказал он, крепко держа один из концов.

Лука надавил на дугу, и конец, выскочив из рукава на углу, ушел в снег. Билл, которого почти ослепила снежная метель, не заметил этого, и Лука нажал еще сильнее, заталкивая дугу глубже в снег.

Неожиданно она с треском согнулась.

Лука поднял взгляд и увидел, что палатка накренилась.

— Черт! — прокричал он, ударяя кулаком по снегу.

Он отшвырнул дугу в сторону и пополз по трепещущей на ветру ткани туда, где на противоположной стороне сидел на корточках Билл. Несколько мгновений они молчали в нескольких дюймах друг от друга — пытались сообразить, что же им делать.

— Назад к стене? — прокричал Билл.

— Слишком опасно.

Лука, прищурившись, посмотрел на Шару.

— Совсем нет времени. Ты оставайся с ней. Я, пока не испортилась погода, видел свесы в скале к западу отсюда.

— Ладно.

Скомкав в охапку ткань палатки, Билл направился туда, где, обхватив себя руками, стояла Шара. Он накинул на нее палатку, чтобы защитить от самых жестоких порывов ветра, а потом усадил на свой рюкзак. Обняв ее рукой за плечи, другой рукой он попытался убрать корку снега с ее лица.

Лука вытащил из кармана навигатор и дождался, когда тот найдет спутники. Наконец сигнал появился, и Лука засек их местоположение. Напоследок окинув взглядом Шару, он поправил рюкзак на спине и зашагал на запад.

Несколько секунд — и он исчез в метели.

ГЛАВА 27

Мигнула лампа дневного света, ее бледное сияние выхватило из мглы клубы дыма от догорающей сигареты капитана Чжу.

Зеленые стены с грубыми цементными пятнами, окна отсутствовали. В дальнем углу к потолку был прикручен видавший виды металлический вентилятор без одной лопасти. Пластиковый стол, который явно много лет простоял на улице под дождем, неустойчиво возвышался в центре, и от него исходил запах сырости и плесени.

На одном из двух стульев по сторонам стола разместилось внушительное тело Рене Фалкуса. Втиснутое между двумя пластмассовыми подлокотниками, оно занимало все пространство стула, из-за чего Рене приходилось восседать неестественно прямо. Его толстые бедра были сведены, словно потребность в скромности многократно превышала потребность в удобстве.

По другую сторону стола сидел, закинув ногу на ногу, Чжу. Он аккуратно погасил окурок. Они сидели так уже почти час, Чжу задавал вопросы, и Рене пытался отвечать, давая как можно меньше подробностей. Стук у него в висках только усиливался — сказывалось остаточное похмелье.

Чжу откинулся на спинку стула и внимательно разглядывал одно из пятен на рубашке Рене.

— Насколько я представляю, вы не хотите подводить друзей, но стоит ли рисковать всем, что имеете, ради того, чтобы защищать их от неизбежного? Вы уже понимаете, что мы все равно их найдем.

— Я вам говорил, — устало сказал Рене. — Они пошли стандартным маршрутом.

— Ответьте мне, где они.

Рене пожал плечами и посмотрел в стол.

— Я не знаю.

— Вы потеряете все, ради чего работали, — продолжал Чжу неожиданно мягким голосом, словно такой исход вызывал у него сожаление. — Ваш ресторан, ваш бар — все. Нам нужно знать одно: куда они направились.

— Один звонок в Министерство иностранных дел, и мы тут же выясним, что вы можете сделать с моим рестораном, — возразил Рене. — У меня есть права, и вы это знаете.

На мгновение лицо Чжу стало задумчивым.

— Да, конечно, ваши права… Проблема в одном: я не думаю, что в тюрьме Драпчи найдутся юристы.

Мускул дрогнул на щеке Рене. Он слышал всякие истории об этой тюрьме. Мили подземных коридоров с камерами. Темнота.

Последовала пауза, в течение которой он попытался взять себя в руки, тщательно подбирая слова ответа. Он достаточно долго прожил в Лхасе и научился иметь дело с китайцами. Но этот тип не походил на других. Было в нем что-то, отчего желудок Рене стремился вывернуться наизнанку. Что-то, отчего Рене все сильнее укреплялся в мысли: худшее, что он может сделать, это продемонстрировать хотя бы малейший признак страха. Сжав зубы, он заглянул в глаза капитана.

— Либо предъявите мне конкретные обвинения, либо выпустите меня к чертовой матери. Надоело слушать эту дребедень.

Чжу не ответил. Он подался вперед и взял со стола серебряную зажигалку. Большим пальцем крутанул колесико, потом закрыл колпачок. Он повторил это несколько раз, потом откинулся на спинку стула, оставив пламя гореть.

— Вы все еще не представляете, что я способен с вами сделать? — спросил он. — Например, я могу легко лишить вас собственности.

С этими словами он закрыл колпачок зажигалки. Рене изобразил улыбку — это далось ему с трудом.

— Да? А что еще мне терять? — поинтересовался он, нависая над столом.

Впервые за день улыбка нескрываемого удовольствия появилась на лице Чжу. Он поднялся со стула и подошел к закрытой металлической двери, дважды постучал, и дверь распахнулась.

— У каждого всегда есть, что еще терять, мистер Фалкус, — сказал он и вышел в коридор.

Рене, ожидая, сидел в сырой камере и тщетно пытался разобрать слова приказа, отданного Чжу в коридоре. На верхней губе у него выступили капельки пота, и он слизнул их. Шаги Чжу растворились в коридоре, воцарилась тишина. Хотя он изнемогал от желания закурить, что-то мешало ему взять сигарету из открытой пачки на столе. Он продолжал недвижно сидеть, слушая негромкое гудение лампы дневного света.