Стальные, без окон двери главного входа смотрели на север. Над ними виднелись пузырьки видеокамер.
Леонард и Вэл пересекли Первую авеню и прошли взад-вперед по улицам, обращенным к громаде мола, — по двум кварталам.
— Если бы мы только могли позвонить… — сказал Леонард. Ему пришлось сесть.
— Спокойно, дед, — отрезал Вэл. Они держались в тени, пряча лица от камер наблюдения наверху — словно дешевая бижутерия, те висели вдоль всего фасада. — Тебе придется зайти внутрь и узнать, дома ли мой предок.
— Мне? Одному? А ты не пойдешь?
— Денверские копы меня разыскивают. Мы слушали радио в грузовике — там передавали фамилии всех ребят, с которыми я корешился. На меня наверняка выпущена ориентировка. Может, мной интересуются еще ФБР и ДВБ. Они высчитали, что в первую очередь я заявлюсь сюда… и вот, пожалуйста, я здесь. Но тебя, Леонард, они могут и не искать.
Леонарду не нравилось, когда Вэл называл его по имени.
— Меня могут искать точно так же, — возразил он.
Вэл пожал плечами.
— Все равно, у нас в запасе нет ничего лучшего, чем Ник Боттом. Он, конечно, по уши во флэшбэке, но у него могли сохраниться связи в денверской полиции. Если нет, он хотя бы сумеет вывести нас из города. Охрана здания, наверное, не пропустит тебя дальше холла или КПП — не знаю, что тут есть. Но если тебя не задержат и не позвонят сразу же в полицию, то, может, разрешат позвонить предку в его бокс. А если тебя все-таки схватят, скажи, что бежал из Лос-Анджелеса, а где я — не знаешь.
— Мне не поверят, если я скажу, что уехал из Лос-Анджелеса без тебя.
Вэл пожал плечами. Молчание затягивалось.
— И ты полагаешь, что твой отец дома в середине дня? — спросил наконец Леонард слегка дрожащим голосом.
— Он наркоман, — бросил Вэл. — А флэшбэкеры почти всегда дома. Когда не залегают во флэшпещеру.
— Если он дома… если меня не задержат и не вызовут полицию… что я должен сказать твоему отцу?
— Скажи, что я здесь. Пусть он выйдет поговорить со мной. И захватит двести баксов — старых баксов. Если у него нет столько на руках, мы можем дойти до банкомата. Несколько банкоматов еще стоят.
Леонард не знал, смеяться или плакать.
— И это все? Все, что тебе нужно от отца, — это деньги? Чтобы добыть фальшивую карточку и стать водителем?
— Да.
— Но ты ведь так злился на него, Вэл?
— В жопу. Уже неважно. Я не знаю, что там было у них с мамой, да и не колышет это меня больше. Если он там… если не потратил все до последнего цента на флэшбэк… пусть выйдет ко мне и принесет двести старых баксов. Можешь сказать, что я никогда больше его не побеспокою. Пусть только даст денег. Он отправил меня в ссылку на пять долбаных лет. Уж двести-то баксов он мне должен, я думаю.
Леонард покачал головой, помолчал, потом проговорил:
— Может быть, я подберу пароль к тексту на телефоне твоей матери. Мне пришли в голову кое-какие варианты.
Парень вздернул голову:
— Разве это теперь важно?
— Может, и важно.
Леонард не знал, важно это или нет. Он хорошо изучил свою любимую дочь, когда они жили вместе, но шансы на разгадывание пароля были невелики. Дара с ее недюжинным интеллектом понимала, что самым безопасным паролем будет более-менее случайный набор букв и цифр. Конечно, это было сентиментальной глупостью — полагать, что он угадал трехбуквенное слово.
— Я больше не считаю, что предок и в самом деле убил ее, — пробормотал парень. — Просто мне невмоготу было видеть, как он не плачет после маминой смерти. Он не плакал на похоронах, не плакал, когда мы разбирали ее вещи. Сукин сын… вообще никак не показал, что переживает. Потом он избавился от меня, а… а я думаю, что на какое-то время у меня шарики съехали. Мне просто нужны деньги, сколько бы он ни дал. А потом я уеду куда-нибудь и постараюсь никогда больше его не видеть.
Леонард начал было говорить, но прикусил губу.
— Тогда, может, ты отдашь мне телефон моей дочери? Я хочу прочесть ее дневник.
— Если ты приведешь сюда предка и он даст мне денег, чтобы я мог сделать карточки, то можешь забирать на хрен этот телефон. А теперь иди, дед.
Холл кондоминиума представлял собой пуленепробиваемый взрывобезопасный бункер с камерами наблюдения. Двери в жилые помещения были из многослойного металла. Посетителям следовало говорить в микрофон и видеокамеру рядом с трехмерным экраном высокого разрешения, на котором бесконечно крутилась заставка: цветущий луг с оленем и парящий в голубом небе орел. И все это — под вдохновенную музыку, вполне способную прикончить человека со слабыми нервами.
Из-за решетки донесся мужской голос:
— Добро пожаловать в кондоминиум «Черри-Крик-молл». Чем могу быть полезен?
Леонард сказал, что хочет поговорить с мистером Ником Боттомом.
Последовала пауза, потом голос ответил:
— Пожалуйста, оставайтесь на месте. Сейчас к вам выйдут.
Леонарда охватила паника. Они вызывают полицию. Охрана здания предупреждена. Его схватят и продержат до приезда полицейских.
Он быстро направился к тяжелым дверям, ведущим на улицу, и попытался открыть одну створку. Та подалась. Леонард знал, что те, кто следит за ним через камеры, могли запереть дверь из центральной диспетчерской. Раз этого не сделали, его не собираются задерживать. Выглянув из двери, он не увидел Вэла на другой стороне улицы; правда, движение на Первой авеню было довольно напряженным.
Леонард закрыл дверь и стал ждать. Его старое сердце колотилось, постоянный цветок боли в груди распускался, раскрывал лепестки, достигая размера кулака. Он знал, что это не сердце. Что-то росло внутри его, все сильнее болело в левом легком. Джордж Леонард Фокс ощущал, как тяжесть смерти все сильнее придавливает его к земле.
Внутренняя дверь открылась. Вышел невозмутимый и крепкий мужчина в простой черной форме охранника. У него на поясе висели рация и другие обязательные атрибуты, но пистолета Леонард не заметил.
— Вы — доктор Фокс? — сказал человек, протягивая руку. — Я Ганни Г., глава службы безопасности кондоминиумов «Черри-Крик-молл».
Леонард пожал протянутую руку. У Ганни Г. были короткие, тупые и широкие пальцы. Пожатие его мозолистой руки напоминало прикосновение к стволу дерева с более-менее гладкой корой.
— Мистер Боттом просил меня присмотреть за вами и вашим внуком… — сказал Ганни Г.
«Мы арестованы», — подумал Леонард.
— … проводить вас обоих к нему и устроить там, — закончил охранник.
Леонард обратил внимание, что лицо у Ганни Г. походило на карту Луны — под постоянным загаром виднелась сеточка белых шрамов.
— Когда мой зять говорил с вами?