— Значит, так. Я обзвонил всех ее друзей. Всех до единого родственников. Ты уверен, что она не подцепила кого-нибудь, с кем сейчас развлекается?
Кевин искренне возмутился:
— Конечно, уверен. Она не такая!
Келли кивнул.
— Ты мне все-таки объясни: каким образом к тебе попала ее машина и на чем она сама собиралась ехать домой?
Сердце Кевина выбивало чечетку. Весь вечер он ожидал этого вопроса и нервно облизнул губы.
— Так вот. — Он откашлялся, прочищая горло. — Она велела мне воспользоваться ее машиной, чтобы захватить кое-что, и я обещал… — Он умолк.
Келли подошел к его креслу, посмотрел на Кевина сверху вниз.
— Ну и что дальше?
— Мы договорились, что я подхвачу ее у телефонной будки на Портебай-роуд. Я немного задержался, и когда подъехал, ее уже не было. — Синеватые со стальным отливом глаза Келли мгновенно приобрели жесткое выражение. — Я ехал сюда в надежде, что она как-то добралась до дому, может быть, на такси.
— На какой час вы договорились?
— На восемь.
— А ты когда заявился?
— Примерно без двадцати девять, — едва слышно произнес Кевин.
— Когда-когда? Говори громче, Христа ради!
— Примерно без двадцати девять.
Лицо у Келли сделалось каменным, и он произнес со всем сарказмом, на который только был способен:
— Чего бы ты, сынок, хотел к Рождеству? Может, часы «Роллекс» или этот траханный Биг-Бен, [10] чтобы повесить его на шею? А? Малышка ждет тебя в такой холод целых сорок минут, а ты где-то шляешься?
И, швырнув на пол бокал с недопитым бренди, Келли так хватил молодого человека кулаком по уху, что тот с кресла свалился.
— Ах ты сутенер паршивый! Из-за тебя, подонок, моя Мэнди, может быть, уже мертва! Моли Бога, чтобы я нашел свою дочку, не то можешь считать себя мертвецом!
Кевин рукой вытирал нос, из которого текло, и дрожал от страха.
— Д-да! Я сожалею…
— Ах ты сожалеешь, да?! Ты неделями гонял на машине моей Мэнди! Мне, парень, все известно! Я нанял людей, за тобой следят. Уверен, ты кое-что обо мне слышал, о моем бизнесе в Уэст-Энде, о тяжеловозах, которые работают на меня. Так вот, вспомни все, что слышал, помножь на десять, и получишь весьма слабое представление о том, с кем имеешь дело! Я такое с тобой сотворю, что в сравнении со мной сам Крестный отец тебе покажется Красной Шапочкой! Запомни это! Хорошенько запомни! Если хоть волос упадет с головы моей Мэнди — повторяю, хоть один, — ты у меня станешь мертвее египетской мумии. Усек?
Ярость исказила лицо Келли. На душе было муторно, как в тот день, когда не стало Рене. Похоже, история повторяется!
Рене погибла, возвращаясь домой из Уэст-Хэма [11] от своей матери. Она тогда опаздывала часа на два, если не больше, и он почуял неладное. На ее любимую машину «майни», которую она прозвала «Язоном», [12] наехал грузовик, и от машины ничего не осталось. Это произошло на шоссе А13, возле ресторана «Генри Форд». С Мэнди ничего подобного не могло случиться, на ее машине катался этот подонок!
Келли подошел к телефону, снял трубку, набрал номер и оглянулся на Кевина, который уже поднялся с пола, сидел в кресле и плакал.
Сказать кому-то, так не поверят. Патрик Келли, сам Патрик Келли, гроза Лондона, и вдруг звонит… Кому бы вы думали? Легавым!
Кэйт и Лиззи наряжали елку, оставалось повесить всего несколько игрушек. Старую добрую фею Лиззи пристроила на самую верхушку — она сама ее сделала, когда ей было пять лет, и с тех пор картонная фея, украшенная обрывками тесьмы, неизменно венчала их рождественское деревце.
— До чего красиво! — вспомнив об этом, сказала Кэйт.
Лиззи отошла немного назад, чтобы полюбоваться своей работой.
— Что ж, неплохо. В этом году, мам, я, как никогда, жду Рождество.
— Я тоже, дорогая.
Не успела она это сказать, как в парадную дверь забарабанили. Лиззи побежала в прихожую и тотчас же оттуда донеслись восторженные вопли. Кэйт прикрыла глаза. Соблаговолил вернуться блудный отец, все, как всегда! В комнате появилась мать Кэйт и удивленно вскинула брови.
— Сам, что ли, пожаловал?
— Именно.
— Ну что ж, Лиззи по крайней мере будет счастлива!
Кэйт изобразила на лице улыбку, когда дочь втащила отца в гостиную. Обведя взглядом комнату, где царил беспорядок, Кэйт улыбнулась, на этот раз вполне искренне: канули в Лету те времена, когда она готова была ради Дэнни в лепешку расшибиться.
— Привет, Дэн, давненько не видались.
Выглядел он, как всегда, великолепно — высокий блондин с отличным загаром. И Кэйт не без удивления подумала, и уже не впервые: отчего это мужчины с годами все хорошеют? Он с неподдельной нежностью прижимал к себе дочь.
— Привет, Кэйт, старушка.
— Не такая уж и старушка, Дэн, смею тебе напомнить.
Они обменялись взглядами через голову дочери.
— Ой, мам, у папы дно просело от подарков!
Кэйт заметила вопрос в глазах Дэна и вздохнула. Значит, при нем чемодан и он задержится? За долгие годы такое случалось уже не раз. Объяснялось все просто: либо одна любовница застукала его с другой любовницей, либо вообще кто-нибудь с кем-нибудь его застукал!
В гостиную вошла Эвелин, и Дэн заключил ее в объятия, приподняв с пола и целуя.
— Ой, Эвелин, вы не меняетесь! — Хоть раз в жизни Дэн сказал правду: в свои семьдесят Эвелин выглядела не старше шестидесяти!
— Вы тоже не меняетесь, Дэн, — заметила Эвелин, когда зять опустил ее на пол. Они поглядели друг на друга, и их взаимную неприязнь можно было, казалось, пощупать руками. — На этот раз, смотрю, вы прихватили с собой саквояж, да?
Вопрос был ясен, и Дэн, избегая ее взгляда, повернулся к дочери:
— Я подумал, надо хоть немного побыть с моей девочкой. А как насчет того, чтобы предложить замерзшему путнику чашечку чая, а?
Лиззи выскочила из гостиной на кухню, бабушка последовала за ней. Дэн смотрел на Кэйт, и в его темно-синих глазах плясали искорки.
— Ты великолепно выглядишь.
— Ты тоже. Как у тебя дела?
Она взяла из коробки игрушку и стала осторожно прикреплять к веткам.
— Я в полном порядке, Кэйт. Послушай, ты не разрешишь мне остаться? Ну хоть на праздники?