Хозяйка ночи | Страница: 26

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

– Мне нужно идти, Томми. Остальное проверишь сам. Я хочу, чтобы к вечеру убрали этих херувимов, мистер Тиллер. Желаю всем удачного дня.

Она вышла из кабинета. Мужчины переглянулись.

– Как насчет бокала мадеры, мистер Тиллер?

– С удовольствием, мистер Лейн.

Подрядчик взял предложенный бокал, сожалея о том, что девица ушла. У нее хватило бы ума предложить ему виски.


Изабель сидела на скамейке в парке и баюкала Бенедикта. Она предпочитала гулять с ребенком отдельно от других мамаш и нянек, а те были и рады. Сначала они восторгались малышом и пытались завязать с Изабель знакомство, но как только узнали, кто она такая, стали держаться от нее на почтительном расстоянии, тем более что и она не проявляла желания общаться с ними. Все они уже знали, как мальчик появился в доме Изабель. Благодаря болтливости прислуги слух о том, что Генри Дамас принес своей бесплодной жене ребенка, рожденного его любовницей, по-видимому богатенькой вдовой, разлетелся по всему Лондону. Теперь мамаши и няньки внимательно наблюдали за Изабель и удивлялись, видя, что она безумно любит этого ребенка.

Бриони выбралась из кеба, велев извозчику подождать ее. Она побежала в парк, радуясь предстоящей встрече с сыном. Бриони была одета во все лиловое, волосы роскошными локонами ниспадали на плечи из-под шляпки. Встречные женщины смотрели на нее с восхищением и завистью, к тому же фигура Бриони, особенно маленькая грудь, отвечала требованиям современной моды.

Изабель увидела приближавшуюся Бриони и приветственно помахала рукой. Бенедикт захлопал в ладошки, урча от восторга. Девочка села на скамейку и посмотрела в зеленые глаза сына, так похожие на ее собственные.

– Как он?

– Растет. Разве не заметно? Ест за двоих, кормилица уже с ног валится. А как у тебя дела?

Бриони сняла перчатки и взяла ручки сына в свои.

– У меня все хорошо. Скоро открываемся, так что дел по горло.

Изабель кивнула. Ее несколько шокировало, что Бриони открывала дом терпимости.

– А как мама? – спросила Изабель.

– Я собираюсь навестить ее сегодня. Эйлин снова неважно себя чувствует. Жаль, ведь она вроде бы шла на поправку. У Керри и Бернадетт все хорошо, а у бедняжки Розали… Ну, у Розали все по-прежнему, только толще стала.

– А мама возила Эйлин к доктору, о котором я говорила?

– Да, возила. Он предложил упрятать ее в клинику, но мы на это никогда не согласимся. Мы сами будем ухаживать за ней.

Обе женщины замолчали, любуясь малышом в коляске.

– Я должна тебе кое-что сказать, Бриони. Мы переезжаем в Вест-Энд. Генри купил там дом. Наш теперь стал маловат для нас. К тому же мой отец будет чаще видеться с Бенедиктом…

Изабель умолчала лишь о том, что визиты Бриони начали ее тревожить. Она боялась, как бы Бенедикт не привык к рыжеволосой девушке, которую периодически видел в парке. Изабель втайне ревновала Бенедикта к его родной матери. Она не могла заставить себя посмотреть в глаза Бриони, зная, что увидит там боль и смятение, вызванные неожиданным известием. Вместо этого она вытащила ребенка из коляски, посадила к себе на колени, поцеловала его в макушку и крепко прижала к груди. Малыш засунул в рот Изабель свои пальчики, и та, делая вид, будто кусает, целовала их, приводя ребенка в неописуемый восторг. Сердце Бриони сжалось от боли. Разумеется, смысл переезда состоял в том, чтобы развести ее с сыном. Сдерживая слезы, она сказала кратко:

– Я понимаю.


Бриони приехала домой и застала Молли за кормлением Розали. Розали снова объявила голодовку. Она постоянно впадала в крайности: то у нее просыпался дикий аппетит и она ела за двоих, то отказывалась съесть даже крошку хлеба. Но независимо от того, ела она или нет, она становилась все толще. Бриони вошла в комнату и, поцеловав Розали, взяла у матери ложку и начала кормить сестру. Молли наблюдала, как та с удовольствием уплетает все, что давала ей Бриони.

– Ты умеешь с ней управляться, Бри. Боже, мне бы так научиться.

Бриони в шутку нахлобучила на голову сестры свою шляпку.

Та улыбнулась в ответ, повторяя свое неизменное: «Бри… Бри…» и хлопая от восторга в ладоши. В шляпке она выглядела презабавно.

– Наша Керри совсем от рук отбилась, – сообщила Молли. – Ее снова поймали в пабе. Она, понимаешь ли, песни там пела. Я надрала ей задницу, а с нее как с гуся вода.

Керри, которой было уже двенадцать лет, стала неуправляема. Она пела бы и на мусорной свалке, если бы там нашлись желающие ее послушать.

– А где она сейчас?

– Они с Берни и матушкой Джонс ушли собирать горох.

– Горох собирать? Что ж, там она напоется вволю.

– Да уж! Когда вы открываетесь?

– Через пару дней. Все уже готово, девочки подобраны и горят желанием приступить к работе. Томми улаживает кое-какие мелочи. Нам потребуются несколько крепких парней, таких, как Абель, которые будут следить за порядком.

Молли покачала головой и улыбнулась.

– Только представь себе: ты – владелица публичного дома! Не могу в это поверить.

Бриони, несмотря на плохое настроение, тоже улыбнулась. Мать изменила отношение к дому Нелли Дикинс и вообще к проституции, как только узнала, какие деньги это приносит. Вдобавок Абелю, который, как догадывалась Бриони, был любовником матери, предложили в новом заведении очень денежную работу.

Керри и Берни влетели в комнату, принеся с собой аромат полей.

– Привет, Бриони!

Девочки расцеловали сестру, и Розали снова захлопала в ладоши от радости. Керри и Бернадетт прыснули, увидев на коротко остриженной голове сестры лиловую шляпку.

Молли занялась приготовлением чая и еды. Керри села напротив Бриони и вкрадчиво спросила:

– А в том доме, который ты открываешь, будут какие-нибудь развлечения?

– Не волнуйся, чего-чего, а развлечений там будет полно, дорогая.

Керри вздохнула с легкой досадой:

– Нет, я спрашиваю, будут ли там музыканты и все такое? Бриони покачала головой:

– Нет.

– А надо бы. Это придаст заведению особую прелесть. Я слышала, что мужчины, которые ходят в такие места, сначала выпивают и болтают. Почему бы им не делать это под музыку?

– Какую музыку, Керри?

– Я могла бы спеть. Я знаю все популярные песни, мне только нужен пианист, и все. Ты же знаешь, Бриони, я могу спеть все, что угодно. Я не хочу всю свою жизнь драить полы в каком-нибудь грязном магазине, я хочу стать певицей.

Бриони рассмеялась: Керри, поющая в борделе? Полный абсурд.

– Ты же знаешь, я смогу! – настаивала Керри. – Дай мне шанс. Если ничего из этого не выйдет – ладно, значит, не судьба. Ну, Бриони, скажи хоть что-нибудь!