Сидя за столом в чисто прибранном офисе, Дэви расстроенно закрыл глаза и вслух непринужденно произнес:
— Всему свое время, Донна. Ты довольно скоро обо всем узнаешь.
«Именно этого я и боюсь больше всего…» — продолжил он про себя. Дэви представлял ее работу здесь иначе: ну, будет немного печатать, может, поверхностно займется законным бухучетом. Но он никоим образом не мыслил, что она начнет совать нос во все подряд: «…Если она потрудится прочитать файлы, лежащие под столом… Нет, об этом лучше не думать. Я задержусь сегодня допоздна и перенесу их во внутренний отдел. Слава богу, что она туда еще не входила и что я запер его на ключ. А теперь придется запереть и еще кое-что».
Донна встала навстречу Джорджио, которого привели в комнату для свиданий. Она широко улыбалась но, когда он поцеловал ее, почувствовала, как привычный комок слез обжег горло.
— Привет, дорогая. — Голос Джорджио был хрипловатым от переполнявших его чувств.
— О, Джорджио, как прекрасно видеть тебя!..
Пока он ходил за кофе для них обоих и за вафлями «КитКат», Донна украдкой оглядела комнату для свиданий. Женщины, пришедшие сюда с детьми, непринужденно болтали со своими мужьями, словно все эта обстановка в порядке вещей. Впрочем, для большинства из них так оно и было. Они всегда жили этой «потусторонней» жизнью. Так всегда жила, к примеру, Долли. Маленькая девочка, примерно двухлетний ребенок-метис бегал между столами, играя в прятки со своим огромным отцом, уроженцем Растафары. Он улыбался ужимкам своей крохотной девчушки.
Джорджио вернулся с двумя чашками кофе и мимоходом обронил, проследив направление взгляда Донны:
— Это Большой Джо. Он убил трех человек. Хоть он торговал наркотиками, на самом деле хороший парень, когда его поближе узнаешь. Джо убил тех троих в их же доме. Трех братьев Макбейнз. Подонки общества!
Донна вместо ответа прикусила губу. Такова была ее реакция на то, что сказал Джорджио. И как он это говорил. Муж, оступившись, улыбнулся ей.
— Как любит говорить моя старушка-мать: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Мне не нужно было говорить тебе об этом, Донна, я тебя шокировал. — При этом он обезоруживающе улыбнулся ей.
— Мне невыносимо сама мысль, что ты здесь, Джорджио, с этими людьми. С людьми вроде этого Джо, с насильниками и убийцами. — Она почувствовала, что к глазам угрожающе близко подступили слезы.
Джорджио схватил ее маленькую ладонь и зажал в своей руке.
— Это ненадолго, любовь моя. Я скоро вернусь домой. Ты не успеешь сосчитать до трех.
— Апелляция все расставит на свои места, не правда ли, Джорджио?
— Конечно, расставит. А теперь хочешь для начала я расскажу тебе новость?
Донна кивнула: она еще не настолько доверяла себе, чтобы начать серьезный разговор.
— Через несколько дней меня увезут на Остров. Как ты знаешь, я считаюсь особо опасным преступником — из категории «А». Поэтому потребуется тройной кордон, чтобы меня увезти туда. Полицейскую машину даже будет сопровождать вертолет. Вот на что разбазариваются деньги налогоплательщиков.
— А для чего все это? И так все было чересчур неприятно на суде — все эти полицейские на мотоциклах и прочее.
— Это делается для того, чтобы ты казался как можно опаснее… — Джорджио отпил глоток кофе и пожал плечами. — Когда правосудие хочет отправить тебя на дно, оно ни перед чем не останавливается. Если бы этот кусок дерьма, Уилсон, не приложил руку к моему делу, я уже был бы дома, с тобой. Он в Кэмп-Хилл, на Острове, вместе со случайными воришками и крохоборами, скручивающими счетчики. В общем, со всякой швалью! Он подставил меня, Донна. У них ничего не было, все — только с его слов. Гордон Беннет! Поверить не могу, что судья попался на удочку к этой старой заднице. А Уилсон — самая лживая падаль, какая только есть на свете. Я мог бы убить его голыми руками. Я мог бы растерзать ублюдка!
Донна в отчаянии затрясла головой:
— Прекрати, Джорджио, не говори так! Перестань ругаться и угрожать. Это меня пугает. Я этого не люблю.
Джорджио снова взял ее за руку, на сей раз нежно.
— Прости, Дон-Дон. Я уже столько сижу здесь со всеми этими… — Он драматическим жестом простер руку. — Из-за них я и сам становлюсь таким же. Меня переполняет ненависть. Я не должен находиться здесь, и ты это понимаешь так же ясно, как я… Когда они будят нас по ночам, я готов орать на все заведение! — Лицо у Джорджио приняло ошеломленное, растерянное выражение, как у маленького мальчика, который не в состоянии понять, что происходит.
Лицо мужа казалось Донне невероятно красивым. Он похитил ее сердце, когда она была девчонкой. Любовь и обожание с годами лишь выросли. До сих пор они и являлись той атмосферой, которой она дышала. Донна постоянно чувствовала, что без мужа она ничто. Рядом с ним она все-таки что-то собой представляла: Донна Брунос, жена Джорджио — человека, который нравился всем, с которыми все хотели общаться и дружить. По крайней мере, так было до того, как это случилось.
Словно читая ее мысли, Джорджио спросил:
— Ты слышала что-нибудь в последнее время о почтенном городском планировщике? Ну, о члене магистрата? О моем так называемом друге?
— Ни слова. Банти и Гарри сразили меня наповал своим поведением в деревне… — Донна печально покачала головой и рассказала о последней встрече с Робертсонами.
Джорджио прищурился.
— Они так сделали? Правда? Значит, следует подготовить для них ловушку — нечто вроде того, что сделал Уилсон… Позвони Гарри и передай: я хочу, чтобы он мне вернул мои вещи, — на них есть покупатель. Сделай это для меня, ладно? Скажи именно так и никак иначе: Джорджио, мол, хочет получить назад свои вещи, у него есть покупатель. Сделай это для меня, Донна! Обещаешь? — Джорджио приблизил к ней свое смуглое, открытое и честное лицо.
— Какие вещи? О чем ты говоришь?
Джорджио небрежно махнул рукой.
— Да не задумывайся ты над этим! Когда он подтвердит, что вещи у него, пошли к нему Дэви. Он знает, что почем…
Донна отбросила прядь волос от лица: она всегда делала так, когда волновалась.
— О чем, в конце концов, ты говоришь?
Джорджио глубоко вдохнул и задержал в груди воздух. Выдохнув, он поцеловал жену в щеку.
— Забудь! То, о чем я тебе говорил, сказано в гневе. У нас с Гарри действительно было несколько делишек. Так, ничего серьезного. Но меня взбесило то, что он перекрыл тебе кислород. У него нет права судить меня, он сам закрутился покруче, чем спираль… Все они такие! Меня от них тошнит.
Донна проследила взглядом, как ее муж распечатывал «Кит-Кат». Своими большими руками он попросту разорвал обертку надвое.
— Успокойся! — нервно бросила она. — Как только будет рассмотрена апелляция, все встанет на свои места.