— Подсчитай скорость, — ответил Сергеев. — И высоту. Я думаю, что это проба.
— Что?
— Исследовательский атмосферный скаут. Он идет со скоростью около двух тысяч километров в час на высоте десяти-пятнадцати километров. Такие бывают в геологических экспедициях.
— Значит, тут кто-то есть?
— Значит, тут кто-то есть, — произнес Сергеев.
Он посмотрел на солнце, чтобы определить направление движения скаута.
Скаут начал снижаться. Им было видно, как он снижается и сбрасывает скорость. Паровой след иссяк недалеко от облачного слоя.
И все. Только размытый пропадающий след в синем небе.
— Спускаемся, — предложил Сергеев.
— Давай, — согласился Олег. — Я сейчас умру от холода.
Опустились они на болоте, и потом всем поселком до вечера вытягивали оттуда шар. Все перемазались и промокли.
Но это было не так важно.
На планете были люди. Другие люди.
Планета не имела названия.
У нее был цифровой код. Любой справочный компьютер выдавал о ней сведения, даже не подозревая, что людям приятнее, когда планета имеет название. Привычнее.
Но так случается с планетами, открытыми издали, из космоса, и затем включенными в список исследований.
Планету открыли несколько лет назад. Потом, как и положено, к ней была отправлена станция «Тест». Автоматическая станция, которая вышла на орбиту, выпустила скаутов, сняла ее поверхность, выкинула на поверхность пробы, которые взяли образцы воздуха и почвы. Затем «Тест» собрал всех своих слуг и отправился к трассе, где его подобрал корабль-матка. На корабле-матке младший научный сотрудник Кирейко проглядел материал, сделал квалифицированные выводы, и все материалы по планете отправились в архив, ждать очереди.
Младший научный сотрудник Кирейко мог обнаружить, что планета представляет собой исключительный интерес то ли потому, что на ней есть разумная жизнь, то ли потому, что неразумная жизнь необыкновенная, то ли потому, что там замечательный климат и отличные условия для колонизации, то ли наконец потому, что ее минеральные богатства ошеломляют разнообразием и выбором.
Ничего такого младший научный сотрудник Кирейко не обнаружил.
Планета была лишена разумной жизни. Ее высокие широты были заняты снежными горами, ниже располагались закрытые вечным облачным слоем первобытные леса, а к экваториальной области тянулись на тысячи километров раскаленные пустыни. Угол ее наклона к орбите был невелик, период обращения чуть больше тысячи дней. Ничего особенного.
В принципе, средние широты, туманные области лесов и более жарких прерий были пригодны для человека, но отдаленность планеты от космических трасс и нехватка исследовательских групп в этом неблизком секторе Галактики обрекли планету на частичное забвение.
А раз на планете нет разумной жизни и мало шансов на ее появление в ближайшие тысячелетия, то и в имени планета пока не нуждалась.
«В крайнем случае, — подумал Павлыш, собирая рабочий стол, — мы можем окрестить планету по собственному усмотрению (разведгруппы имели на то право), например, Фиалкой, при условии, что в каталоге галактических тел нет другой Фиалки».
Стол собрать никак не удавалось. В комплекте недоставало нижней трети телескопической ножки, правда, ящиков оказалось на один больше, чем нужно. Ящики Павлыш надул, вдвинул на место, а лишний приспособил под мусорную корзину. С ножкой он поломал голову, пока не догадался приспособить рейку от палатки.
Клавдия видела эту борьбу и была недовольна. Клавдия не выносила беспорядка, от чего бы он ни происходил.
Павлыш поставил стол к иллюминатору так, чтобы серый сумеречный свет падал слева. Он не любил работать лицом к свету.
Клавдия поставила свой столик так, чтобы работать лицом к свету.
В ее комплекте, разумеется, все составные части стола были налицо, и ни одной лишней. Затем Клавдия начала раскладывать на столе приборы, чистые и аккуратные, хотя некоторые из них уже побывали на трех-четырех планетах, куда более сложных, чем эта.
Третий стол, принадлежавший Салли Госк, так и остался пока в плоском ящике. Салли отложила устройство личных дел, пока не устроится вся станция.
Станция должна была быть женской.
Экипаж Клавдии Сун.
Клавдия Сун — начальник группы и геолог. Салли Госк — радист, электронщик и повар. Сребрина Талева — биолог.
Вместе они работали уже на четырех планетах.
Центр Космических исследований предпочитает не создавать в малых разведгруппах бытовых сложностей. Он комплектует такие экипажи либо из семейных пар, либо подбирает однополые группы. Купол станции невелик, душ и туалет отделены от общей рабочей комнаты пластиковыми шторками, а перегородки между спальными отсеками чуть выше человеческого роста.
Но Сребрина Талева умудрилась сломать бедро за день до высадки.
Капитан «Магеллана», старый друг Глеб Бауэр, вызвал Павлыша. Он смотрел на него сочувственно.
— Ты, конечно, понимаешь, — начал он, — что группа Клавдии Сун последняя на борту. Остальные высажены.
— Сребрину можно будет выписать только через месяц, — ответил Павлыш. — Очень сложный перелом.
— Я не об этом. Я хотел спросить, что они будут делать там без биолога?
— Без биолога им трудно, — согласился Павлыш.
— Ты понимаешь, что мы им сорвали высадку?
— Мы-то тут при чем?
— Мы несем ответственность, — сказал Бауэр так, что ясно было — ответственность несет именно Павлыш.
— Отдать ей мою ногу?
— Слава, это не предмет для шуток.
Удивительно, как быстро капитаны начинают ощущать себя капитанами. Можно подумать, что прошло много лет с тех пор, как Бауэр ходил вторым штурманом на «Сегеже». Правда, Павлыш тогда был судовым врачом и сейчас им остался.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Павлыш. — У капитана должны на все быть рецепты.
Бауэр не хотел услышать иронии.
— Слушай, Слава, — сказал он куда мягче. — Ты же тысячу раз меня просил: пусти в поиск, надоело сидеть в железной банке. Просил?
— Мне стать Сребриной Талевой?
— Я спрашиваю, хочешь помочь разведчикам?
— Не хочу.
— Почему же?
— Не представляю, как буду работать в женской группе.
— В ней будет работать тридцать три процента мужчин.