— Что ты имеешь в виду?
— Мы идем по следу Джиллиан. А вот по какому следу шла она? Она отправилась в Обервинтер после своей находки в архиве Майнца. А это не имеет никакого отношения к молитве Манассии и к медведю, роющемуся в земле.
— Может быть, мы шли по неверному следу с этими рисунками, — предположил Ник. — «Записи царей Израилевых» считаются потерянной книгой Библии. Может быть, автор таким образом хотел сказать, что книга отправилась в то место, куда отправляются пропавшие книги. В Библиотеку дьявола.
— Но медведь… Ты думаешь, это совпадение, что рисунок с карты оказался именно в молитве Манассии?
«Ключ — медведь».
— Ты сама говорила, что средневековые художники все время копировали друг друга.
— Ощущение такое, будто мы идем по следу, который кто-то оставил нам пять столетий назад. Надписи, сделанные твердым пером, спрятанные книги, повторяющиеся образы… Но я не уверена, что это указывает на Обервинтер.
— А Джиллиан была в этом уверена.
Ник чуть отодвинулся, ровно настолько, чтобы засунуть руку в карман — хоть чуть-чуть отогреть. Он коснулся тонкого корпуса своего сотового, ощущая покалывание от притока крови к пальцам.
Нет, понял он, это была не кровь — телефон у него в кармане вибрировал. Он к тому же и звонил, но за ревом двигателя и шипением воды Ник не слышал звонка. Видимо, он забыл выключить телефон, после того как использовал его для подсветки в архиве.
Он вытащил трубку, посмотрел на нее, как на артефакт какой-то неземной цивилизации. А потом, от усталости и непроизвольной реакции на звонок, нажал «ответить».
— Ник? Это Саймон.
Ник чуть не выронил трубку. Эмили посмотрела на него, округлив рот: «Кто?»
— Ательдин, — прошептал Ник. Потом в трубку: — Откуда у вас этот номер?
— Вы же звонили мне со своего телефона из Нью-Йорка. Я вам названиваю вот уже двадцать четыре часа. Вы не получали моих посланий?
— Где вы?
— В Майнце. Это на Рейне. Неподалеку от Франкфурта. Не прозвучали ли его слова слишком уж непринужденно?
Слишком самоуверенно, слишком шапкозакидательски? Или Ник впадает в паранойю?
— И как Майнц? — спросил он, стараясь говорить спокойно.
— Тут есть великолепный собор в романском стиле. И магазин, где продаются шоколадные бюстики Гутенберга. — Сарказм прозвучал вполне уместно. — Но я сюда не за ними приехал. Я позвонил в наш парижский офис, и оказалось, что на следующий день после нашего отъезда мне пришел пакет. Из Майнца. Моя секретарша узнала почерк Джиллиан.
— И что там?
— Вы должны сами это увидеть. Вы можете приехать в Майнц?
— Не сейчас. Вы мне не можете сказать, что там она пишет?
— Это будет проще показать.
В висках у Ника застучало.
— Бога ради, Ательдин, мы пытаемся найти Джиллиан. Сейчас не время для игр.
— Абсолютно с вами согласен. Почему вы мне не говорите, где вы?
Ник молчал. Ательдин раздраженно вздохнул.
— Вы слышали про дилемму заключенных? Два человека в камере. Если они доверятся друг другу, то обретут свободу. Если нет, то оба будут повешены. Мы с вами именно в таком положении.
Ник по-прежнему молчал. Он был в ступоре, заморожен неопределенностями, от которых у него мутился разум.
— Джилл точно была в Майнце две недели назад. Я заходил в архивы: они там ее помнят. Мы почти у цели, Ник.
— Что было в посылке от Джиллиан?
Ательдин помолчал. Потом заговорил:
— Хорошо. Вы хотите баш на баш — ладно. Это была первая страница из бестиария, с которым вы убежали из Брюсселя. Кто-то ее вырвал, а Джиллиан, я думаю, нашла. Я сделал фотографию страницы на телефон и посылаю вам сейчас. Принимайте.
Ник ждал. Не было ли это еще одной ловушкой? Каждую секунду пребывания в Сети волнение Ника возрастало.
Электронная трель возвестила о том, что сообщение получено.
— Ну… так где вы?
Может быть, дело было в усталости. Может быть, в голосе Ательдина: каким бы покровительственным и высокомерным он ни казался, послышалась редкая нотка чего-то знакомого. Может быть, в его просьбе крылось какое-то отчаяние. Если мы не доверимся друг другу, то оба будем повешены.
— Мы направляемся в одно местечко на Рейне. Оно называется Обервинтер. Я позвоню, когда доберемся, и мы что-нибудь придумаем.
— Может, и мне удастся туда добраться. Дороги сейчас хуже некуда. — Он откашлялся. — Слушайте, мне жаль, что мы расстались в Брюсселе. Мы должны держаться вместе. Ради Джилл.
— Мне пора…
— Постойте. Тут есть…
Голос Ательдина прервался, его слова были заглушены прерывистыми помехами. Несколько секунд спустя он вернулся.
— …что она.
— Что вы сказали?
Ник оглянулся. Они огибали излучину — река между двух гор оказывалась словно в ловушке. Сигнал сюда не приходил.
— Я вас теряю.
Снова помехи. Потом тишина.
Ник отключился. Он в волнении чуть не вырубил питание. Но мигающая иконка на экране напомнила ему о послании, полученном от Ательдина.
— Я думаю, если сигнал сюда не доходит, то и отследить местонахождение телефона они не смогут.
Он открыл картинку и передал трубку Эмили. На маленьком экране трудно было что-то разглядеть. Она нажала несколько кнопок, увеличивая изображение.
— Это стандартное начало бестиария. «Лев храбрейший из всех зверей и не боится ничего…» Вот картинка.
Лев, выгнув спину, рычал так громко, что все соседние слова, казалось, трепетали.
Ник взял телефон и прокрутил картинку. Руки у него так занемели, что он чуть не уронил мобильник в воду.
— Что это?
Отметина на полях у самого низа страницы, слишком слабая, чтобы быть частью иллюминации.
— Может, клякса?
Ник увеличил изображение. Пиксели стали расплываться, потом сами по себе обрели резкость. Это была полная бессмыслица — другого слова и не подобрать, — примитивный набросок прямоугольного здания с тремя дверями и большим крестом рядом.
— Крест, видимо, означает, что это церковь или, может быть, монастырь. Это резонно. Если Библиотека дьявола и в самом деле существует, то монастырь — самое безопасное для нее место.
Ник еще несколько секунд смотрел на картинку, потом отключил телефон.
— Надеюсь, я поступил правильно, сказав Ательдину, куда мы направляемся.
Эмили взяла его за руку, сжала пальцы.
— Теперь уже все равно ничего не поделаешь.