— Процесс правилен, — провозгласил Драх. Упрямство было его главным качеством. — Нам остается только усовершенствовать его.
Париж
С Сены задувал колючий ветер. На набережной над рекой четыре L-образные башни устремлялись к серому небу. Архитектор добивался сходства с открытыми книгами, поставленными вертикально, но Эмили они скорее казались похожими на углы громадного стеклянного замка. Вот только самого замка не было. Пространство между башнями — площадь в несколько футбольных полей — оставалось пустым. И только глядя сверху, можно было увидеть вывернутую наизнанку сердцевину комплекса: стеклянную шахту, глубокий прямоугольник, на шестьдесят футов уходящий в землю, а разные этажи библиотеки взирали на этот утопленный двор. И вместо замка в лесу — лес в замке: во дворе росли деревья, посаженные на такой глубине, что верхушки их крон едва достигали уровня земли. Эмили не видела другой такой библиотеки.
Деревья начали подниматься над ней, когда она опускалась эскалатором в эту яму. Она спустилась до половины — на уровень бельэтажа, где скучающий охранник бегло осмотрел содержимое ее сумочки. Внутри было тепло, здесь, словно в фойе театра, царила бархатная атмосфера красных ковров и полированного дерева. Даже компьютеры располагались в деревянных боксах. Эмили подошла к одному из них и положила читательский билет Джиллиан на считывающее устройство. На мониторе появилось сообщение на французском — приветствие Джиллиан Локхарт. Эмили посмотрела на пучок проводов, змеящихся из компьютеров и уходящих в отверстие в полу. Интересно, подумала она, как далеко тянутся эти щупальца, в каких закоулках электронного мира стало известно, что Джиллиан Локхарт снова появилась в Национальной библиотеке.
Эмили поднесла палец к сенсорному экрану. Появился список.
Потерянные книги Библии
Анализ «Физиолога» Средневековья
«Физиолог» (Анонимный, XV век)
Эмили нахмурилась. «Физиологом» назывался бестиарий, собрание притч под личиной зоологии. Она работала с этим памятником, когда исследовала средневековые анималистические изображения. Зачем эта книга понадобилась Джиллиан? Нашла ли она что-то, связанное с животными на игральных картах?
Она снова прикоснулась к экрану, чтобы заказать книги из башен, где они хранились.
Merci, Gillian Lockhart
Эмили поежилась от ощущения неловкости. Ей не нравилось быть Джиллиан Локхарт. Они никогда не встречались, но Джиллиан присутствовала в «Клойстерсе», словно призрак, привезенный вместе со средневековыми камнями; стоило назвать это имя, и тема разговора гарантированно менялась. У всех музеев есть свои тайны, и Эмили (которая только что защитила диссертацию, жаждала понравиться и должна была скрывать собственные тайны) решила не затрагивать эти вопросы. Знал ли Ник, спрашивала она себя. Была какая-то подкупающая наивность в том, как он безоглядно пустился на поиски Джиллиан. Странствующий рыцарь, ринувшийся спасать свою даму. Эмили читала немало средневековых романов и знала, что женщины, на поиски которых по зову сердца отправляются рыцари, не всегда являют собой то, чем кажутся.
Книги должны будут принести в читальный зал на уровне двора. Она сдала сумочку в гардероб и отправилась к ряду турникетов, приложила билет еще к одному считывающему устройству. Турникет повернулся, она прошла через него, стараясь скрыть дрожь, которую ощутила, когда холодная штанга турникета коснулась ее ноги.
Джиллиан Локхарт
грозит смертельная опасность
(последняя запись 2 января, 11:54:56)
Ник, сидевший в интернет-кафе на рю Сен-Жорж, вздохнул. Какие-то стороны характера и жизни Джиллиан всегда оставались для него тайной. То, как она намазывала арахисовое масло на гамбургер. То, как иногда отключала свой телефон и не приходила домой по вечерам. Когда он набрался смелости и спросил, не встречается ли она с кем-то еще, она обвинила его в том, что у него отсутствует воображение, и заперлась в ванной.
Почему она написала «смертельная опасность»? Если ей действительно грозила опасность, то почему она не обратилась в полицию, не убежала, не вошла на сайт, чтобы обновить свой профиль? Разве только это был последний жест, вызов, шутка, попытка приуменьшить серьезность того, что ее ждет. Это было похоже на нее.
Рядом с ее именем маленькая фотография — не такая, как на читательском билете. Эта фотография была сделана раньше — Джиллиан с длинными прямыми волосами, с глазами панды, похожая на студентку художественной школы.
Он принялся исследовать сайт. Тут была доска объявлений, на которой другие пользователи могли обмениваться обычными банальностями, шутками, корявыми оскорблениями, которые в Интернете сходили за остроумие. Доска была пуста. Он перешел на другую часть сайта — фотоальбом. Здесь было несколько фотографий: Джиллиан в огромном сомбреро пьет пиво на вечеринке. Джиллиан в Центральном парке, застенчиво улыбаясь в камеру, прижалась к камню, делает вид, что пытается обхватить его. Джиллиан перед булочной с длинным батоном под мышкой. Она к этому времени уже перекрасилась в блондинку — то же лицо, что на читательском билете. Интересно, подумал он, кто делал эти снимки? Ательдин?
Ни одной фотографии Джиллиан с Ником не было. Он сказал себе, что и не ожидал увидеть таковых, недоумевая: а что же он ищет на самом деле?
Прежде чем уйти, он посмотрел новостные сайты — нет ли информации про него. Он предполагал увидеть заголовки вроде «ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ БЕЖАЛ ИЗ СТРАНЫ», но за последние сорок восемь часов ничего нового не было. Знали ли они, что он бежал? Или взялись за ум и поняли, что он невиновен? Он представил себе детектива Ройса и счел это маловероятным.
Это напомнило ему слова Джиллиан. Он как-то застал ее у окна — она разглядывала пустую улицу через щелочки в жалюзи. Он сказал ей, что там никого нет, она ответила, демонстративно понизив голос: «Если ты их не видишь, то это не означает, что они не могут видеть тебя».
Он решил, что это шутка, цитата из фильма, реплика одного из персонажей, которых она все время изображала. Он пошел готовить сэндвич, но, когда посмотрел на нее через кухонную дверь, она по-прежнему стояла у окна — смотрела.
Когда-то источником тревоги был черный бакелитовый телефон, соединенный с коммутационным щитом черными кабелями, свисавшими с него, как цепи в стене узилища. Позднее таким источником стал пейджер. А еще позднее — ряд сотовых телефонов, уменьшающихся в размерах при возрастающих возможностях. Во всех этих проявлениях одно оставалось неизменным: они почти никогда не звонили. Месяцы проходили беззвучно, иногда целые годы.
Теперь телефон звонил во второй раз за три недели. Отец Мишель Рено, последний в длинной череде людей — держателей этого телефона, уставился на экран. Когда раздался предыдущий звонок, он покрылся холодным потом и чуть не выронил трубку. На сей раз он был готов.