— Деметерий, Боэмунд — такая же змея, как и все прочие норманны. Когда Вильгельм Бастард высадился в Англии, его армия была сравнительно небольшой, да и с припасами у него было совсем туго, хотя уже приближалась зима. Однако всего через месяц он завладел всеми нашими землями! Боэмунд слеплен из того же теста. Это змея, которую загнали в угол. Для того чтобы выкурить его оттуда, туркам понадобится очень длинное копье!
— Или точно пущенная стрела. Можно ли полагаться на подобных союзников?
— Когда сюда придет император, в этом больше не будет необходимости.
Сигурд высосал из рыбьего скелета остатки сока и бросил его в костер.
— Если мы еще будем здесь, когда он явится.
— Стой!
Послышавшийся снизу окрик караульного тут же привел нас в чувство. Я вскочил на ноги и выглянул из бойницы. В свете горевшего внизу факела я увидел возле башни высокого стройного человека в белой тунике. Перед ним стоял варяг, сжимая в руках топор.
— Кто это? — спросил я у часового.
Гость поднял голову и посмотрел в мою сторону. Я увидел освещенное мерцающим светом факела смуглое лицо и черную бороду.
— Деметрий? Это я, оружейник Мушид.
Я тут же успокоился.
— Поднимайся наверх.
Мы немного потеснились и пропустили в свой круг арабского оружейника. Когда он усаживался возле парапета, я услышал из-под его туники приглушенный стук. То, что он имел оружие под рукой, свидетельствовало о его уме, но то, что он рискнул прийти к нам в такое время, говорило скорее о его глупости. Впрочем, он все-таки принял определенные меры предосторожности. Я понял, почему не сразу узнал его.
— Ты не надел своего тюрбана?
Он кивнул:
— Не хочу, чтобы какой-нибудь франк насадил мою голову на пику.
— Но тогда зачем ты вообще пришел в Антиохию? — спросил Сигурд.
Прежде он никогда не встречался с Мушидом и теперь смотрел на него через огонь костра прищуренными глазами.
— На то есть множество причин. Мне хотелось выяснить, правдивы ли слухи о том, что франки разрушили город.
— Так оно и есть.
— Да, я вижу. За весь день я не увидел ни одного турка, если не считать трупов, валяющихся в канавах.
— Франки хвалились тем, что ни один турок не смог пережить этой осады. Мне очень жаль.
— Это не твоя вина.
Увы, он ошибался. Я вновь вспомнил, как выбивал засовы на воротах, как кричали норманны и свистели вражеские стрелы. Я вспомнил шаткую лестницу, по которой мне пришлось взбираться на стену, долгое время казавшуюся неприступной. Я вспомнил…
— Мушид!
— Да?
Позапрошлой ночью я был на этих стенах вместе с людьми Боэмунда, переводил их слова для турка, который предал город. Этот турок очень волновался — ему казалось, что нас слишком мало и что Боэмунд так и не пришел. Он сказал… — Мне вспомнилось то утро. — Он сказал: «Мушид обещал, что Боэмунд будет здесь!»
Мушид сложил руки на коленях и уставился в костер. Пламя шипело и потрескивало, его блики плясали на окружающих нас укреплениях. Все смолкли.
— В моей стране столько же Мушидов, сколько в твоей — Деметриев.
— Но только один из них три недели назад приходил в палатку Боэмунда.
Вновь установилось молчание. Наконец оружейник произнес:
— Речь шла обо мне.
— Выходит, ты помогал Боэмунду взять город?!
— Я был всего лишь посыльным. Фируз, командовавший обороной башни, работает оружейником. Я тоже оружейник. У нас много общих знакомых по гильдии. Я бываю там, где людям нужно оружие, и порою приношу с собою не только мечи.
— Но как ты мог это сделать? — поразилась Анна. — Как ты мог предать город и собственный народ? Посмотри, во что они превратили Антиохию!
Мушид пожал плечами.
— Это не мой народ. Здесь жили турки, я же — араб или, как вы привыкли говорить, сарацин.
— Но вы поклоняетесь одному Богу!
— Мы все — иудеи, франки, византийцы, турки и арабы — говорим, что поклоняемся одному и тому же Богу. Все дело в том, что мы поклоняемся Ему по-разному. Что помогло вам выжить в этом тяжелом походе? Сила вашего оружия? Нет! Вы выжили потому, что все правители от Каира до Константинополя пытаются обратить вас в послушное своей воле оружие. Византийцы и фатимиды пытаются уничтожить турок, армяне мечтают о независимости, эмиры Дамаска, Алеппо и Антиохии надеются на то, что вы поможете им справиться с соперниками. Вы оказались втянутыми в древнюю игру, разыгрываемую на землях Азии. Вы воспринимаете происходящее слишком прямолинейно, в то время как все ее участники привыкли ходить окольными путями. И живы вы только потому, что ваши враги ненавидят своих соседей.
Он прислонился спиной к стене и замолк. Пустоты между укреплениями казались ощеренными черными зубами.
— Если все так, то кому служишь ты? — спросил Сигурд.
— Я — оружейник. Я служу самому себе и своим заказчикам. Кто-то вынашивает планы, а я передаю их послания.
Я устроился поудобнее на твердом камне.
— Что привело тебя сюда этим вечером?
— До меня дошли слухи о том, что ты поселился в этой башне, вот я и решил навестить старого друга.
— Я имел в виду нечто иное.
Мушид удивленно поднял брови.
— Я тебя не понимаю. Неужели ты полагаешь, что я вынашиваю какие-то тайные планы и хочу сдать город еще раз? Ты спрашиваешь меня об этом?
— Если человек сидит возле моего костра, я хочу знать, что привело его к нему.
— Ты мудр! — Мушид улыбнулся. — Меня нисколько не печалит то, что турки потеряли Антиохию, потому что они — сунниты. Я помог франкам и не собираюсь тут же отворачиваться от них. Если Кербога возьмет город, вновь прольется кровь. Вы убили всех мусульман, он же расправится со всеми христианами и превратит Антиохию в настоящую пустыню. От этого не выиграет никто.
— Как ты можешь с этим жить? — Анна говорила так тихо, что ее слова сливались с потрескиванием угольев. — Чем бы ни отличалась твоя вера от веры антиохийцев, они доводились тебе братьями. Именно ты повинен в том, что многие тысячи жителей города лежат сейчас в могилах. Тем не менее ты сидишь возле нашего костра и рассуждаешь об этом несчастье так, словно речь идет о ковке меча!
— Они погибли не от моей руки, но от рук тысяч франков, равно повинных в этом злодеянии. Не надо обвинять меня в том, что сотворили ваши союзники.
— Они мне не союзники. Но сколь бы ненавистны они мне ни были, они не совершили бы столько зла, не помоги ты им открыть ворота!