Я послушно открыла и с некоторой опаской следом за ним прошла в ванную. К моему величайшему облегчению, кран был закрыт, а пол совершенно сух, и нигде ни капли воды. Я перевела дух и спросила строго:
— Видите?
— Вижу, — кивнул он, опустившись на корточки и заглядывая под ванну. — Чего ж за фигня такая? У меня по стене течет.
— Это не я…. Может, труба лопнула в стене? — выдвинула я предположение, вспомнив, что нечто подобное случилось у нас в душевой.
— Может, — невесело согласился парень. — Идем посмотрим.
— Куда?
— Ко мне.
— А зачем мне смотреть? — растерялась я, а он наставительно заметил:
— Это общая проблема. — И я пошла за ним, забыв закрыть входную дверь. Стена в его ванной действительно была подозрительно мокрой, я несколько минут смотрела на нее с большим усердием, а потом заявила:
— Если бы от меня текло, то в первую очередь пострадал бы потолок.
— А он у меня подвесной, — съязвил парень. — Может, и пострадал, только этого еще не видно.
— Думаю, вам надо вызвать слесаря, — пятясь из его шикарной ванной, пробормотала я. Парень мне ужасно не понравился и вообще выглядел опасно.
— Слесаря, — передразнил он. — Придет какая-нибудь пьянь, расковыряет мне стенку…
Тут я не выдержала и разозлилась:
— Чего вы от меня хотите? Вызывайте слесаря или любуйтесь на свою мокрую стену, мне-то что? — С этими словами я направилась к входной двери.
— За краном следи, — рявкнул он мне вдогонку, а я прошипела: «Дурак», правда, очень тихо, чтобы этот придурок не услышал.
Я поднялась к себе на второй этаж и замерла, навострив уши: из-за двери Турка были отчетливо слышны голоса — мужской и женский. Женский выговаривал на повышенных тонах где-то в глубине квартиры, и слов не разберешь, а мужской время от времени ворчливо отвечал:
— Ну достала ты меня.
Постояв, как цапля, на одной ноге (вторая так и зависла в воздухе, настолько меня потрясло появление Турка), я изо всех сил старалась расслышать, о чем шел разговор. Но вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, посмотрела вниз, опершись на перила, и обнаружила соседа: задрав стриженую голову, он хмуро наблюдал за мной. В три секунды я достигла своей квартиры и торопливо захлопнула дверь. А если он приятель Турка и расскажет о том, что видел? А что он, собственно, видел? Ну, стояла возле двери… и стояла-то недолго, да и подслушивать было совершенно нечего: ясное дело, скандалили люди на личной почве, и к интересующему меня убийству это никакого отношения не имеет. Точно в подтверждение моих слов, дверь Турка с шумом распахнулась, а я прильнула к «глазку» и смогла наблюдать, как моя юношеская большая любовь (я имею в виду величину туши) выпихивает из квартиры девицу лет двадцати пяти в парике жемчужного цвета. Парик сбился на сторону, и барышня выглядела довольно забавно. Надо сказать, она активно сопротивлялась выдворению из жилища. Турок ухватил ее за руки, стараясь держаться на расстоянии от длинных ярко-красных ногтей, нацеленных на его физиономию, а «жемчужная» с энтузиазмом отвешивала ему пинки то с левой, то с правой ноги и при этом еще визжала, причем сопротивляться и отвешивать пинки у нее получалось много лучше, чем у Турка ее вышвыривать. Они уже минуты две топтались на пороге. Я прикинула их шансы и уже собралась поставить на девицу, но тут Турок, заработав болезненный удар (в какую область, мне стало ясно, когда физиономия его скривилась и он издал громкий вопль, вспомнил маму «жемчужной» и скороговоркой выпалил все бранные слова, которые пришли на ум), свирепея и рыча, как медведь, вытолкнул-таки девицу и захлопнул дверь.
— Колька! — взвыла она и принялась колотить в эту самую дверь. дверь. — Открой, урод!
Продолжалось все это минут десять, в течение которых Турок не подавал признаков жизни; тут в поле моего зрения (очень ограниченного, по понятным причинам) возник сосед снизу и зычным голосом спросил у «жемчужной»:
— Ты чего орешь на весь подъезд?
— Да пошел ты… — ответила девица, плюнула, пнула ненавистную дверь ногой и рявкнула:
— . Колян, отдай сумку… — Последовала пауза, девица еще раз пнула дверь, сказала:
— Ну и хрен с тобой… — И исчезла. Каблуки застучали по ступенькам, сосед, постояв немного, тоже испарился, а я уже собралась отлепиться от «глазка», когда дверь напротив неожиданно открылась — Колян с багровой физиономией и пылающими гневом глазами выбросил объемистую сумку… Я распахнула свою дверь, предварительно схватив с вешалки авоську, и с самым невинным видом шагнула навстречу Турку.
— Здравствуйте, — вложив в улыбку все нежные чувства, на которые была способна, поздоровалась я и постаралась светиться изнутри, точно при встрече со своей большой и единственной любовью.
— Привет, — пробормотал Турок и попытался ногой затолкать сумку назад в квартиру, это потребовало больших усилий: его намерениям воспрепятствовал довольно высокий порог, так что Коле в конце концов пришлось наклониться, подхватить сумку и зашвырнуть ее в квартиру. Настроения ему это не прибавило, и дверь он захлопнул с очень злобным выражением на физиономии.
На первом этаже я никого не встретила, покинула дом и прогулялась перед тем, как зайти в магазин. Вернулась часа через три, в подъезде царила такая тишина, точно дом был нежилым. Я устроилась на кухне и занялась самобичеванием: что я делаю в чужой квартире? Интересно провожу свой отпуск. Нужны радикальные меры, иначе мне не найти убийцу. Нужны-то нужны, да вот беда: в голову не идет, какие? И тут в дверь позвонили, я подпрыгнула от неожиданности и, на цыпочках прокравшись к двери, заглянула в «глазок» и увидела Турка. Он смотрел прямо на меня, а я на него, лихорадочно соображая: что же делать? «Дверь открыть», — посоветовал внутренний голос, и я ее открыла.
— Чем занимаешься? — криво усмехнулось мое детское увлечение и шагнуло через порог.
— Чай пью, — ответила я. — Проходите… — Впрочем, приглашение было излишним, Турок к этому моменту уже добрался до кухни, без одобрения оглядел ее и плюхнулся на стул, тот скрипнул, а я насторожилась: мебель итальянская и не моя, стоит немалых денег. — Хотите чаю? — засуетилась я.
— Налей, — лениво кивнул он, но чай ему был без надобности, к чашке он так и не притронулся, достал сигареты, поискал глазами пепельницу и спросил:
— Куришь?
— Нет. Но вы курите, пожалуйста.
— Где-то я тебя видел, — сказал он, прикуривая.