Так прошло время до вечера; тогда открыл Ульвар дверь и прошел к двери на улицу; мать он не видел, потому что огонь в очаге почти погас. Он был одет для поездки и вышел во двор. Вигдис встала и последовала за ним. Ульвар вывел своего коня и оседлал его. Вигдис подошла к нему.

Ярко светила луна, и никогда еще не был Ульвар так похож на Вига-Льота, как сейчас, решила мать. Она хотела спросить о поединке, но не посмела. Она только сказала:

— Ты уезжаешь?

—Да, уезжаю, — ответил сын.

— Ты едешь в Вадин? — не унималась мать.

— Я уеду оттуда завтра утром, не хочу я больше оставаться тут, — ответил он.

Вигдис посмотрела ему в лицо. Она спросила:

— Так ты не хочешь больше жить со мной?

— Я отплатил тебе за любовь, мать, как ты меня и просила, — ответил Ульвар. — И не знаю, какую еще радость ты можешь получить от меня, так что можешь ты позволить мне уехать.

— Не говори так, — попросила мать. Она помолчала, а потом сказала:

— Если не хочешь ты меня больше видеть, то буду я жить здесь, в Берге, сколько ты пожелаешь. Но не уезжай из дома зимой.

— Не могу я жить здесь, — проговорил Ульвар, — ибо знаю я, сколько зла тут совершилось, и знаю я, что не будет мне тут хорошо.

Вигдис обняла шею лошади и прижалась к ней. Она не смела просить его остаться, и сердце ее превращалось в камень, ибо знала она, что ничего уже нельзя изменить. И уткнулась она в шею лошади и тут же вспомнила ночь, когда родила сына и когда конь был единственным живым существом, на которого она могла опереться.

— Ты не любишь меня больше, сын? — осторожно спросила она.

— Люблю, — ответил Ульвар. — Но позволь мне уехать, мать. — И, помолчав, добавил: — Прошу тебя, ради меня, предай останки Льота земле.

— Обещаю, — ответила Вигдис.

Ульвар тогда сказал:

— И не благодари меня за его смерть — он сам решил свою судьбу.

Он взял поводья и быстро спросил:

— Скажи мне честно только одно, мама, — любила ли ты Вига-Льота?

Она зарыдала и уткнулась лицом в гриву лошади и произнесла:

— Потому и ненавидела я его так — и самое ужасное, что он был единственным, кого хотела я любить из всех мужчин.

Ульвар нагнулся к ней, поднял лицо ее и поцеловал в губы. Тогда спросила его мать.

— Ты вернешься?

— Если буду жив, — отвечал Ульвар, — то когда-нибудь вернусь. А сейчас дозволь мне уехать, мать.

Вигдис отпустила лошадь, и Ульвар ускакал.

XLVIII

Вигдис дочь Гуннара с тех пор жила в Берге. Она похоронила Льота сына Гицура у церкви, которую сама выстроила, и она прожила десять лет после него. Она жила одна и никого не хотела видеть; но в последний год, когда она заболела, к ней приехала Ингебьёрг дочь Иллюге и оставалась в Берге до самой ее смерти. Олав и Ингебьёрг наследовали после нее Вадин; так решила она сама, но они обещали ей, что вернут усадьбу Ульвару или его наследникам, когда они вернутся.

Но никогда не слышал никто больше в Осло об Ульваре сыне Льота, и люди считали, что так как обещал он матери вернуться, то расстался он где-то с жизнью. Олав и Ингебьёрг наследовали усадьбу и сделали богатые дары церкви, что была построена из камня в Обаккене у Фресьи на месте сгоревшей деревянной, и каменной церкви у Большого озера. Она была выстроена в честь святой Маргреты, и с тех пор долина у озера так и зовется долиной Маргреты. Возле той церкви и похоронили Вигдис дочь Гуннара.