Джейк задумался. Внутри у него все еще клокотал мрачный смех. Тик-Так, конечно, был малый довольно башковитый – он понимал, что Режь-Глотку, который все равно уже умирал, трудно будет убедить выдать пароль, даже если Роланд и возьмет его в плен. Тик-Так не учел другое: никудышную память Режь-Глотки.

"Не смейся. Если ты засмеешься, он действительно вышибет тебе мозги".

Несмотря на свои смелые речи, Режь-Глотку с неподдельной тревогой наблюдал за Джейком, и мальчику вдруг стал понятен факт, открывавший перед ним широкие возможности: может быть, Режь-Глотку и не пугала смерть… но униженияон боялся как огня.

– Ладно, Режь-Глотку, – мирно сказал мальчик. – На этом клочке написано "тороватый".

– Дай сюда. – Режь-Глотку выхватил бумажку у Джейка из рук, спрятал ее обратно в шарф, поспешно обвязал голову желтой тканью и нажал кнопку интеркома.

– Тик-Так! Ты еще тут?

– А где же мне быть? У черта на куличках? – В тягучем, чуть гнусавом голосе звучало легкое изумление.

Режь-Глотку показал динамику покрытый белесым налетом язык, но его тон, когда он заговорил, был заискивающим, почти раболепным.

– Пароль – "тороватый". Поистине превосходное словцо, будь я мерин! А теперь впустите же меня, разбрани вас боги!

– Конечно, – отозвался Тик-Так. Где-то неподалеку заработал невидимый механизм. Джейк вздрогнул. Колесо вентиля посреди двери завертелось. Когда оно остановилось, Режь-Глотку схватился за него, рванул дверь на себя, ухватил Джейка за руку повыше локтя и втолкнул за приподнятый порожек, в самое странное помещение, какое доводилось видеть мальчику.

Глава 26

Роланд спускался в тусклый розовый свет. Из раскрытого ворота его рубахи выглядывали блестящие глаза Чика. До предела вытянув свою отнюдь не короткую шею, косолап шумно втягивал носом теплый воздух, струившийся из вентиляционных отдушин. В темных переходах наверху Роланд вынужден был целиком и полностью полагаться на нюх косолапа и страшно боялся, что в текучей воде зверек потеряет след мальчика. Но, услыхав пение (сперва Режь-Глотки, затем Джейка) – его отголоски доносились к ним по трубам – стрелок немного успокоился. Чик вел правильно.

Чик тоже услышал голоса. До тех пор он двигался медленно, осторожно и даже время от времени возвращался по следу обратно, чтобы убедиться в своей правоте, но, заслышав голос Джейка, припустил бегом, натягивая сыромятный поводок. Роланд боялся, как бы Чик не окликнул мальчика своим резким голоском – "Эйк! Эйк!" – однако ничего подобного косолап не сделал. Они добрались до шахты, которая вела на нижние уровни этого "Дицейского лабиринта", и тут Роланд услышал шум нового механизма – возможно, какого-то насоса, – а следом гулкий металлический лязг смаху захлопнутой двери.

Очутившись на дне шахты, там, где начинался квадратный туннель, стрелок окинул быстрым взглядом уходящий в обе стороны двойной ряд светящихся трубок. В них, увидел он, как и в вывеске над заведением Балазара в Нью-Йорке, горел болотный огонь. Роланд повнимательнее присмотрелся к узким хромированным планкам вентиляционных решеток на стенах под самым потолком, к стрелкам под ними, и освободил шею Чика от кожаной петли. Чик нетерпеливо встряхнул головой, откровенно радуясь, что избавился от поводка.

– Мы уже близко, – прошептал стрелок в навостренное ухо косолапа. – А потому должны вести себя тихо. Понимаешь, Чик? Тише воды, ниже травы.

– Ав-вы, – хриплым шепотом повторил Чик, что в иных обстоятельствах было бы очень забавно.

Роланд спустил косолапа с рук, и Чик немедленно кинулся в туннель, вытянув шею и опустив мордочку к самому стальному полу. Роланд слышал, как зверек бормочет себе под нос "Эйк-Эйк! Эйк-Эйк!" Вынув револьвер из кобуры, стрелок последовал за косолапом.

Глава 27

Разверзлись хляби небесные, хлынул проливной дождь, и Эдди с Сюзанной поглядели на громаду Блейновой Колыбели.

– Обалденный домина, только про въезд для инвалидных колясок забыли! – перекричал Эдди грозу.

– Ну и ладно, – нетерпеливо отмахнулась Сюзанна, выскальзывая из кресла. – Давай-ка под крышу.

Эдди с сомнением оглядел уходящие вверх ступени. Они были невысоки… но их было много.

– Сьюзи, ты серьезно?

– Догоняй, белый, – подзадорила та и с невероятной легкостью поползла вверх по лестнице, извиваясь всем телом и помогая себе ладонями, мускулистыми предплечьями и обрубками ног.

Она и в самом деле чуть было не обставила Эдди – тому приходилось бороться с железным страшилищем, и это не позволяло развить нужную скорость. До верхней ступеньки оба добрались, тяжело дыша и отдуваясь, а от их мокрой одежды тонкими струйками поднимался пар. Эдди подхватил Сюзанну под мышки, подбросил, поймал, но вместо того, чтобы снова посадить молодую женщину в кресло, как собирался поначалу, задержал ее в объятиях, сцепив кисти рук у нее за спиной, на талии. Не понимая почему, он чувствовал, что теряет голову от желания.

"Дай передохнуть, – велел себе молодой человек. – Добрался сюда жив-здоров, вот гормон и заиграл, потянуло на сладенькое".

Сюзанна провела языком по полной нижней губе и запустила сильные пальцы в вихры Эдди. Потянула. Ощущение было болезненное – и прекрасное.

– Я ж сказала, что обштопаю тебя, белый, – проговорила она низким грудным голосом.

– Иди на фиг – это я тебя сделал… обошел на полступеньки, – Эдди старался, чтобы по его голосу нельзя было догадаться, как сильно он на самом деле запыхался, но обнаружил, что это невозможно.

– Может быть… и, кажется, совсем выдохся, а? – Рука молодой женщины вынырнула из волос Эдди, скользнула вниз, легонько сжала. В глазах Сюзанны замерцала улыбка. – Впрочем, кое-чтоеще осталось.

В небе громыхнуло. Они вздрогнули, потом рассмеялись.

– Да ладно тебе, – сказал Эдди. – Не дури. Нашла время!

Сюзанна не стала спорить, но руку на плечо Эдди вернула не сразу. Эдди решительно усадил ее в кресло и повез по огромным каменным плитам под крышу, но вдруг почувствовал укол сожаления и подумал, что такое же сожаление видел в глазах Сюзанны.

Там, куда не проникал ливень, Эдди остановился, и они оглянулись. Площадь Колыбели, улица Черепахи и город за ними быстро исчезали в зыбкой серой пелене. Эдди ничуть не огорчился. Лад не завоевал себе места в воображаемом альбоме его любимых воспоминаний.

– Смотри, – пробормотала Сюзанна. Она показывала на водосточную трубу неподалеку. Труба заканчивалась большой чешуйчатой рыбьей головой. Судя по виду, эта рыба приходилась близкой родственницей драконоподобным химерам, украшавшим углы Колыбели. Из ее пасти стремительным серебряным потоком хлестала вода.