– Только до Топеки, – вполголоса сказал Джейк.
– ДА, – подтвердил Блейн, – КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ МОЕГО НАЗНАЧЕНИЯ НАЗЫВАЕТСЯ ТОПЕКА. СТРАННО, ЧТО ТЕБЕ ЭТО ИЗВЕСТНО.
"Ты столько знаешь про наш мир, Блейн, – подумал Джейк, – почему же ты не знаешь, что о тебе написана книжка? Из-за того, что имена в ней изменены? Неужели так просто одурачить сложную машину вроде тебя? Не узнать собственной биографии! А Берил Ивенс, которая якобы сочинила историю про Чарли Чух-Чуха? Ты знал ее, Блейн? Что с ней сталось?"
Хорошие вопросы… но Джейку отчего-то казалось, что задавать их не время.
Ровно гудели двигатели, вагон подрагивал все сильнее. Слабый удар, куда слабее взрыва, потрясшего Колыбель, когда они садились в поезд, прокатился по полу. По лицу Сюзанны прошла тень тревоги.
– О черт!Эдди! Мое кресло! Оно осталось там!
Эдди обнял ее за плечи.
– Поздно, детка, – сказал он, и тут Блейн Моно, впервые за десять лет и в последний раз в своей невероятно долгой жизни, плавно двинулся к узкой щели в стене Колыбели.
– САЛОН-ВАГОН ДЛЯ ЗНАТИ ОБЕСПЕЧИВАЕТ ВЕЛИКОЛЕПНЕЙШИЙ ОБЗОР, – сообщил Блейн. – ХОТИТЕ, ВКЛЮЧУ?
Джейк поглядел на Роланда. Тот пожал плечами и кивнул.
– Да, пожалуйста, – сказал мальчик.
И тогда произошло нечто столь эффектное и захватывающее, что оно потрясло их до глубины души и лишило дара речи. Меньше всех был изумлен Роланд, мало понимавший в технике, зато с младых ногтей привыкший к волшебству. В вогнутых стенах салон-вагона возникли окна, но ошеломило путешественников другое: не только стены, но и пол и потолок сделались молочно-белыми, затем полупрозрачными, затем прозрачными – и бесследно исчезли. За пять секунд Блейн Моно истаял, растворился – и странники понеслись по улицам города как бы сами собой, без всякой сторонней помощи.
Сюзанна и Эдди вцепились друг в дружку, точно малые дети, оказавшиеся на пути дикого зверя. Чик тявкал и подпрыгивал, пытаясь укрыться за пазухой у Джейка. Мальчик почти не обращал на него внимания: вцепившись в края сиденья, он водил по сторонам большими изумленными глазами. Охватившая его в первые минуты тревога уступила место глубокому удивлению и восторгу.
Он увидел, что и мебель, и бар, и пианино-клавесин, и ледяная скульптура, созданная Блейном в память о встрече, по-прежнему здесь, но что теперь эта гостиная, лишенная внешней оболочки и обратившаяся в набор расположенных определенным образом деталей интерьера, мчит на высоте семидесяти футов над залитым дождем центром Лада. Пятью футами левее Джейка вместе с диваном, на котором сидели, плыли Эдди с Сюзанной; тремя футами правее над загаженными, захламленными, бесплодными землями в тускло-голубом вертящемся кресле безмятежно летел Роланд. Пыльные, разбитые сапоги стрелка упирались в ничто.
Джейк чувствовал под ногами ковер, но глаза мальчика упорствовали: ни ковра, ни пола под ковром больше нет. Он оглянулся и увидел вдали медленно уменьшающуюся прорезь в каменном боку Колыбели.
– Эдди! Сюзанна! Глядите, глядите!
Джейк поднялся, придерживая все-таки забравшегося ему под рубашку Чика, и медленно двинулся по кажущейся пустоте. Решиться на первый шаг оказалось чрезвычайно трудно – мальчик явственно видел, что островки мебели плывут по воздуху и между ними ничего нет, – но стоило стронуться с места, и несомненное ощущение пола под ногами отчасти успокоило Джейка. Эдди и Сюзанне казалось, что мальчик идет высоко над землей сквозь строй стремительно уносящихся назад обшарпанных и грязных городских зданий.
– Кончай это, пацан, – слабым голосом попросил Эдди. – А то блевану.
Джейк осторожно вытащил Чика из-за пазухи.
– Все в порядке. – Он поставил зверька на пол. – Видишь?
– Чик! – согласился косолап, но, едва поглядев на городской парк, который в эту минуту разворачивался внизу, тотчас попытался заползти Джейку на ноги и засесть у хозяина на мокасинах.
Джейк посмотрел вперед и увидел впереди широкий серый росчерк рельса, медленно, но верно поднимавшегося над домами и исчезавшего в сетке дождя. Он опять посмотрел вниз: только улица и пелена низко плывущих туч.
– Блейн, а почему под нами не видно рельса?
– ИЗОБРАЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ВЫ ВИДИТЕ, СОЗДАЕТ КОМПЬЮТЕР, – ответил Блейн. – РЕЛЬС УДАЛЕН ИЗ ПАНОРАМЫ НИЖНЕГО СЕКТОРА ПО СООБРАЖЕНИЯМ ЭСТЕТИКИ, А ТАКЖЕ С ЦЕЛЬЮ УСИЛИТЬ У ПАССАЖИРОВ ИЛЛЮЗИЮ ПОЛЕТА.
– Невероятно, – пробормотала Сюзанна. Страх прошел, и она с жадностью оглядывалась по сторонам. – Прямо ковер-самолет. Я все жду, что ветер растреплет мне волосы…
– ЕСЛИ УГОДНО, ПОЖАЛУЙСТА, – перебил Блейн. – МОГУ ЕЩЕ НЕМНОГО ПОВЫСИТЬ ВЛАЖНОСТЬ – ЭТО БУДЕТ СОЗВУЧНО ВНЕШНИМ УСЛОВИЯМ, СУЩЕСТВУЮЩИМ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ, ОДНАКО МОЖЕТ ПОВЛЕЧЬ ЗА СОБОЙ НЕОБХОДИМОСТЬ СМЕНИТЬ ОДЕЖДУ.
– Нет-нет, Блейн, все хорошо. С иллюзиями можно и переборщить.
Монорельсовая дорога прорезала большой, сплошь застроенный высотными зданиями район, отдаленно напомнивший Джейку район нью-йоркской Уолл-стрит. За ним дорога нырнула к земле, чтобы пройти под эстакадой. Тогда-то они и увидели лиловое облако и в страхе бегущую от него толпу.
– Что это, Блейн? – спросил Джейк, но он уже знал ответ.
Блейн рассмеялся… и промолчал.
Лиловые испарения плыли из разбитых окон пустующих домов, поднимались сквозь решетки в тротуарах, но обильнее и гуще всего ядовитый пар валил из люков вроде того, через какой Режь-Глотку попадал в туннели под мостовой. Железные крышки с них сорвало взрывом, который путешественники слышали, садясь на моно. В немом ужасе Роланд и его товарищи смотрели, как иссиня-багровый газ ползет по широким проспектам, растекается по разгромленным и захламленным улочкам. Желающих уцелеть жителей Лада он гнал перед собой гуртом, как скот. Судя по шарфам, в основном это были Зрелые, но Джейк приметил и несколько ярко-желтых пятен. Пришел последний час, и старая вражда была забыта.
Лиловое облако начало догонять отстающих – в основном уже неспособных бегать стариков. Те, кого настигал газ, вмиг падали наземь, хватаясь за горло и беззвучно вопя. Проплывая над ними, Джейк увидел искаженное смертной мукой лицо, неверящий взгляд, увидел, как внезапно заполнились кровью глазницы – и зажмурился.
Впереди полотно дороги исчезало в надвигающемся на Лад густом лиловом тумане. Когда они нырнули в него, Эдди сморщился и задержал дыхание – но туман перед ними, конечно же, расступился, и ни единое дуновение смерти, пожирающей город, не коснулось их. Смотреть на улицы внизу было все равно что смотреть в ад через цветное стекло.